Казахстанская правозащитница Елена Семенова (на фото), рассказавшая всему миру с высокой трибуны Европарламента о пытках в казахстанских тюрьмах и жестоком обращении с осужденными, оказалась под прессингом. Сразу несколько исправительных учреждений из разных регионов страны подали на лидера правозащитного объединения Семенову 6 исков в суд с требованием опровергнуть и удалить сведения, изложенные в социальных сетях. Причем по одному из исков суд 2 июня 2020 года вынес решение, и оно не в пользу Елены. У нас есть опасения, что таким образом пенитенциарная система пытается надеть узду на человека, чьим делом жизни стала борьба за соблюдение законов и конституционных прав граждан нашей страны. Так вышло, что несмотря на свой недюжинный труд, Елена оказалась вне пределов внимания широкой общественности. Сегодня, чтобы восстановить справедливость, мы открываем цикл публикаций, рассказывающих о том, что сделала эта необычайно скромная женщина для наших соотечественников, для продвижения демократических ценностей в казахстанском обществе. И наш первый материал расскажет о том, как когда-то обычная предпринимательница из Павлодара, отстаивая гражданские права и общечеловеческие ценности, дошла до Европарламента.
– Елена, вы с самой юности решили, что посвятите себя правозащите?
– Конечно же нет. В молодости я была абсолютно далека от этой темы. Как и мои подруги, знакомые, моими приоритетами были семья, муж, дети, дом, работа. Собственно, это все занимает и сейчас в моей жизни огромное место, но так вышло, что со временем судьба вывела меня на поприще, о котором я в юности даже и не помышляла.
– Это произошло в результате «душевных метаний» или же с вами сыграл свою шутку его величество случай?
– Да. Это произошло случайно. Вернее как «случайно»? Сейчас-то я понимаю, что кто-то сверху вел меня к этой цели, но в двухтысячных я даже не подозревала о переменах, что меня ждали. А началось все с кредита. Я в то время занималась предпринимательством, имела свое кафе. Сами знаете, когда больших денег нет, то и сильно не развернешься, но я видела перспективы для роста. Чтобы расти и двигать свой бизнес, дальше я взяла в кредит, а в залог поставила банку свою квартиру. Поначалу все шло, как я и планировала, бизнес набирал обороты, я крутилась, а потом доллар отпустили в свободное плавание, и я поплыла. Дело стало притормаживаться, оборотов все меньше и меньше, а кредиты-то надо платить. В общем я стала банковской должницей. На кону оказалась моя квартира. Это единственное жилье, что у меня было, и его я могла лишиться. Конечно же я отчаянно сопротивлялась этому. Да, собственно, таких как я по стране были тысячи, и вот в Алмате группа активистов создала общественное движение «Защитим народу жилье». Объединившись, люди отстаивали свои заложенные квартиры, воевали с банками-кредиторами. Мы также группа граждан с проблемными кредитами создали свое общественное объединение «Оставим народу жильё». Вот так я стала руководителем Павлодарской организации.
– В каком году это было и как вы защищали жилье народа? Кстати, свою квартиру отстояли?
– В апреле 2009 года. И не только свою, но и многих других людей. Чего только не было в тот период. Переговоры с банкирами, митинги, акции протеста. Случалось даже дороги перекрывали. В общем, благодаря этому удавалось найти самые оптимальные решения проблем кредитных должников. Вы же понимаете, когда человек один воюет с системой, в нашем случае банковской, то она его просто в пух разотрет. А если за него говорит и требует несколько десятков, сотен человек, а за ними стоят тысячи, то совсем по-другому диалог выстраивается. В общем за жилье народное мы бодались лет пять, а то и больше.
– Однако каким образом человек, который защищал ипотечников, вдруг оказался втянут в проблемы другой системы, далекую от банковской?
– Это было летом 2013 года. Ко мне обратились несколько женщин, чьи мужья отбывали наказание в колонии-поселении АП-162/10. Они пожаловались, что их мужьям не разрешают работать.
– Погодите, где ипотечники и где обитатели колоний? Почему эти женщины пришли к вам?
– Так мы с нашей войной с банками так гремели на весь Павлодар, что со мной даже незнакомые люди на улицах здоровались как со старой приятельницей. Вот и эти женщины, видимо, решили, что раз мы воюем с банкам,и и у нас получается отстоять права людей, то и за права осужденных сможет побороться. В общем, женщины эти жаловались, что их мужей в колонии оставили без работы. Ну я и включилась. Выяснилось, что это руководство колонии АП 162/10 не давало им работать. Пошли с требованиями в ДУИС. Там нас не стали слушать. Пошли в спецпрокуратуру, там тот же результат. Пока думали: куда дальше обращаться, из колонии пришла новость, что один осужденных, как сейчас помню его имя – Михаил Дадаев, зашил себе рот в знак протеста. Я помню, как испытала тогда настоящий шок. Ну а что вы хотите от человека, который был абсолютно далек от этой темы? Но делать то что-то надо, и тут мне пришла в голову идея позвонить в Генеральную прокуратуру. Дежурный генпрокуратуры, которому я по телефону рассказала, что человек в колонии зашил себе рот, сначала ничего не понял, но по его вопросу «в смысле?» и по паузе, которая была, я поняла, что дежурный был очень удивлен произошедшим. В общем рассказала я о сути проблемы, и дежурный направил нас в нашу областную прокуратуру. А какой нам смысл туда идти, если мы только что там были, и где с нами никто не захотел говорить? Дежурный сказал: «Идите, вас сейчас примут». И правда – уже через 10 минут нас ждала целая комиссия. Там был не только прокурор, руководство ДУИС и др. И знаете: что поразило меня? Этим начальникам хватило 10 минут, чтобы решить проблему, с которой осужденные и их семьи не могли справиться достаточно долго. Вот такой первый опыт у меня был. Кстати, с Дадаевым мы дружили до самой его смерти. Он вышел на свободу, а потом спустя 1.5 года умер, с его женой я до сих пор в дружеских отношениях.
– Надо полагать быстрый, а главное положительный результат отстаивания прав осужденных воодушевил вас на новые подвиги?
– Я бы не назвала это подвигами, просто было очень приятно, что удалось так быстро решить проблему, и слухи о том, что все так быстро решилось практически мгновенно разнеслись среди осужденных и их родственников. И ко мне стали обращаться осужденные, с осторожностью как бы проверяя, насколько я действительно, наверное, порядочна и честна. Обращений и дел было очень много, но обходилось простыми советами и заявлениями, которые я помогала писать. У родственников появилось, так скажем «плечо», на которое можно опереться, их слушали и слышали, и давали советы как поступать в том или ином случае. Запомнилась одна история: позвонили осужденные из АП-162/10 и сообщили о том, что жестоко избили осужденного, и ему нужна срочная медицинская помощь, а его в больницу не отправляют и скорую не вызывают. Я вместе с его супругой отправилась в прокуратуру, там не стали нас слушать, в спецпрокуратуре такая же история, нам сказали Вы собственно: кто, вы никто. Тем временем, из зоны идут сообщения, что он совсем тяжелый, и его прячут. Мы пошли в департамент здравоохранения, попросили помощи у них, ведь человек в тяжелейшем состоянии, и ему нужно срочное медицинское вмешательство. В облздраве нам, конечно, помочь не смогли, ведь не их подведомственность, но позвонили в ДУИС и попросили оказать человеку помощь. Разговор шел по громкой связи, и мы с женой осужденного услышали, что дуисовцы сказали, что с ним все в порядке, и нет повода для беспокойства. Мы вышли из облздрава в полной растерянности. Не знаем: что делать, чем помочь человеку и тут мне пришла в голову мысль. Мы отправились в Казахтелеком, там отбили срочную телеграмму на имя Назарбаева. И вы знаете, в течении часа пошла такая волна! Его вывезли в больницу, оказали помощь. Вот так, благодаря президенту, человек остался жит,ь и все закончилось благополучно. Конечно, писать заявления на тех, кто его избил, он не стал. Никого за это преступление не наказали. Факт тот, что проблема была решена, и это на тот момент было главным. Ведь не подними мы на ноги эту систему, человек бы умер…
Продолжение интервью с Еленой Семеновой читайте в ближайшую субботу.
