Сотни людей сообщили о пытках со стороны силовиков во время кровавого января в Казахстане. Но справедливость оказалась для них недостижима. На сегодняшний день власти закрыли как минимум 80% уголовных дел.
Казахстанские правоохранительные органы не просто стреляли в протестующих и мирных жителей на улицах во время массовых протестов в январе 2022 года, они также применяли пытки во время и после беспорядков.
По меньшей мере 190 человек подверглись пыткам со стороны силовиков во время протестов, потрясших страну в начале этого года, по данным независимой коалиции правозащитников. Это помимо 238 человек, погибших в ходе событий.
Во время хаоса в начале января президент Касым-Жомарт Токаев заявил, что в протестах участвовали тысячи «террористов», которые использовали нестабильность для попытки государственного переворота.
Впоследствии Токаев пообещал, что правительство развеет озабоченность общественности по поводу огромного богатства, безнаказанности и власти, которыми пользуются правительственные деятели и правоохранительные органы.
Тем не менее, официальные расследования пыток протестующих в значительной степени сошли на нет, а многие дела были закрыты, что бросает тень на обещания изменить закон и систему правосудия этого центральноазиатского государства.
Полиция открыла огонь по протестующим
5 января был большой день в Алматы, южной коммерческой столице Казахстана.
Тысячи людей собрались на митинг на огромной городской площади Республики в поддержку протестов против цен на газ, вспыхнувших на западе страны несколькими днями ранее.
Протесты, тем не менее, вызвали давнее недовольство политической системой Казахстана и человеком, который, по мнению многих, контролировал ее: Нурсултаном Назарбаевым, президентом центральноазиатского государства в период с 1991 по 2019 год. Вечером того же дня протестующие в Алматы штурмовали акимат, здание городской администрации и президентскую резиденцию в городе, поскольку сообщения об усилении полицейского насилия в отношении людей на улицах города стали просачиваться.
Косай Маханбаев, как и тысячи других людей, был 5 января на площади Республики. В этот день там происходили разные события – митинг на самой площади, захват акимата и резиденции президента.
Когда по протестующим начали стрелять, Маханбаев находился недалеко от забора спортивной базы ЦСКА, где он в детстве занимался теннисом.
Косай побежал и увидел, как на тротуар неподалеку от Центрального музея упал парень. Он подошел к раненому, чтобы поднять его. То же самое сделал другой мужчина. Когда они подняли парня, в Косая попало три пули: первая в тазобедренный сустав, вторая в ляжку левой ноги, а третья в левую стопу. Он начал терять сознание. Как бы издалека звучали голоса: «Токта, токта!» Мимо ехала «Газель», загруженная ранеными и убитыми. Косая закинули в салон.
Его привезли в челюстно-лицевую больницу. В приемном отделении, где суетились медсестры, его положили на стол. Рядом лежали двое раненых парней, а на полу – крупный мужчина-славянин лет сорока. Все они были в крови.
Косаю наложили швы и сделали обезболивающий укол. Первичную помощь ему оказала медсестра. Врачи были заняты теми, кто был ранен тяжелее.
После этого его отправили в 12 горбольницу. Он запомнил чей-то голос: «Мертвых сюда, экстренных в реанимацию, а этих – сюда».
Ему сделали рентген, наложили швы на разорванную в клочья стопу, взяли анализы и положили на карантин. Там с ним был мужчина, которому оторвало фалангу пальца и ампутировали яичко. У Косая началось кровотечение, и ночью ему наложили швы.
Позже его перевели в палату. Когда его перекладывали с каталки на кровать, он морщился от боли. В палате был телевизор, и пациенты смотрели сюжеты местных телеканалов, которые говорили о террористах, напавших на город.
Время от времени Косай расспрашивал медсестер и санитарок: что происходит? поступают ли раненые? Ему отвечали, что такого наплыва пациентов не было даже в разгар пандемии коронавируса и поступает очень много молодых парней в возрасте 20-25 лет. К тому моменту больничный морг очистили от трупов как минимум один раз, и покойников продолжали привозить.
Три дня спустя, 8 января, в палату ворвались мужчины в масках и с автоматами. С ними был человек в гражданке и без маски, судя по всему, кээнбэшник, а также медсестра, женщина лет тридцати, которая говорила силовикам: «Вот они. Вот, их забирай!»
Увидев вооруженных людей в масках, Косай не сразу понял, кто это такие. На мгновение он подумал, что это и есть те самые террористы, о которых по телевизору говорил президент Токаев.
Пациенты в это время лежали под капельницами. Косая скинули с кровати и начали бить – руками, ногами и прикладами автоматов. Медсестра все это видела, но ничего не сказала.
Из палаты вывели двоих – Косая и ещё одного мужчину. В коридоре их продолжили бить. Косай достал тасбих, и увидевший это боец СОБРа сказал ему: «Раз ты мусульманин, одень олимпийку».
Это был последний добрый жест со стороны полиции. После этого Косаю сказали: «Иди». Но он не мог идти, любое движение ноги заставляло его корчиться от боли, и тогда ему сказали, чтобы он полз.
Когда он заполз в лифт, собровец начал его шмонать и забрал 12 тысяч тенге.
После того, как лифт спустился на первый этаж, Косай выполз оттуда и дополз до автозака по асфальту. Пока он полз, его нет-нет били прикладом автомата.
Один из врачей в этот момент заходил в ординаторскую и видел, что происходит, но ничего не предпринял. Вспоминая те события, Косай позже скажет, что не заметил, чтобы кто-нибудь из медработников препятствовал силовикам.
Затем Косая бросили в автозак. В дороге машину трясло, и нога Косая сильно болела. За время поездки его раз десять ударили прикладом автомата по голове, приговаривая, что в любой момент могут его убить.
К тому времени уже несколько дней как действовал приказ президента Токаева стрелять на поражение без предупреждения, и многие, кого в тот день забрали из больничной палаты и бросили в автозак, морально готовились к смерти.
Во дворе следственного изолятора задержанных вытащили из автозака и положили на асфальт. Некоторые были без одежды. Одному из таких Косай отдал олимпийку, которую ему разрешили одеть в коридоре больницы, когда увидели у него в руках таспих.
«СОБРовцы были в масках, кээнбэшники без масок. Если будет очная ставка, мы всех их узнаем. Они были с автоматами АК-47 и пистолетами “макарова”.
Нас долго возили, где-то два часа. Вечером в СИЗО нас раздели, положили голыми на бетон и стали бить. И до 12 числа не переставали — били, издевались, морили голодом первые два дня, никакой квалифицированной медицинской помощи», — говорил Маханбаев автору openDemocracy еще в конце весны.
Косай Маханбаев – не единственный, кого раненным забрали из больницы и пытали. С десятками людей в Алматы произошла одна и та же история: их ранеными увезли из больниц, доставили в Департамент полиции и следственный изолятор, где продолжили избивать и унижать.
Многие из тех, кого вывезли из больниц Алматы во время подавления январских протестов в Казахстане, написали заявления. То же самое в других городах.
В Коалицию неправительственных организаций против пыток по состоянию на 31 октября поступило 190 сообщений о пытках и других видах противоправного обращения во время январских протестов. В Алматы, крупнейшем городе страны, было 46 обращений, в Талдыкоргане, где протестующие снесли памятник Нурсултану Назарбаеву, – 44, в Таразе – 33 в Усть- Каменогорске – 5.
Одинадцать обращений было в Кызылорде (в настоящее время осталось 3 дела в производстве, 8 человек отказались от обращений – уточнили в Коалиции), 12 в Атырау, в Шымкенте – 7 ( из них 3 дела в производстве, 4 -е отказались от обращений), в Уральске – 6 ( осталось 2 дела в производстве, остальные отказались от обращений), Экибастуз – 6, Семей – 7 (из них 5 в производстве, 2-е отказались от обращений) Актобе – 6 ( из них 5 прекращены, 1 в производстве), Костанай – 5. В Караганде и Северо-Казахстанской области – по одному обращению.
Правозащитники отмечают, что расследование прошло ненадлежащим образом:
«Коалиция по-прежнему констатирует, насколько не тщательно, без всякого стремления выявить и привлечь к ответственности виновных и возместить вред пострадавшим проводятся расследования по пыткам или другому противоправному обращению», — говорится на сайте Коалиции.
«Следствие ссылается на отсутствие видеозаписей»
В следующие месяцы после переросших в беспорядки протестов в стране открыли более 200 уголовных дел по заявлениям о пытках. В ноябре 80% из них закрыли. Среди них дело Косая Маханбаева.
Словно предчувствуя итог, заявившие о пытках в течение нескольких месяцев пикетировали здание городской прокуратуры Алматы, требуя надлежащего расследования. Тогда на многих из них еще были следы пережитого в январе: они ходили в прокуратуру на костылях.
том, во время одной из этих акций, полиция задержала Косая Маханбаева, посчитав его организатором незаконного митинга. Его вернули в следственный изолятор (Маханбаева обвиняют в участии в массовых беспорядках) – тот самый, где он пережил побои и пытки.
По словам уполномоченной по правам человека Эльвиры Азимовой, большую часть уголовных дел по пыткам закрыли из-за отсутствия доказательств.
«Дело не в том, что заявления о пытках не соответствуют действительности. Проблема именно в доказательной базе. Если дела закрываются – значит, доказательств оказалось недостаточно. Мы неоднократно поднимали этот вопрос перед Генеральной прокуратурой», — сказала Азимова в ноябре.
Адвокат Айнара Айдарханова представляла интересы четырех заявивших о пытках в январе; один из ее подзащитных – Косай Маханбаев.
В интервью openDemocracy она рассказала, что ссылка на отсутствие видеодоказательств – главный аргумент в пользу закрытия дел по заявлениям о пытках. В то же время многие заявившие о пытках опознали своих мучителей и указали на них.
«Один мой подзащитный опознал нескольких сотрудников конвойной службы Департамента полиции. С ними мы провели очные ставки. Мало кто этого добился. Еще были две очные ставки с прокурорами, которые в те дни находились в стенах учреждения. Конечно, все отрицают свою причастность. Следствие ссылается на отсутствие видеозаписей».
Айдарханова не раз заявляла отводы следователям, так как силовиков, на которых указывал ее подзащитный, допрашивали в качестве свидетелей, хотя в таких случаях он должен быть признан свидетелем с правом на защиту.
«Но они продолжили работать в правоохранительных органах. Если бы следствие было бы действительно заинтересовано в установлении виновных в пытках лиц, то они могли бы восстановить все видео (ведь видеокамеры находились в коридорах) в СИЗО. Ведь видеозаписи с камер «Сергек» в районе площади и резиденции восстановили», — говорит Айдарханова.
Одно из немногих видео доказательств, подтверждающих свидетельства заявивших о пытках хотя бы в части их вывоза из больниц, опубликовал «Азаттык». На видео бойцы СОБРа ведут людей на костылях в автозаки.
Другое доказательство того, что раненных и недолеченных вывезли из больниц, – документ, подписанный исполняющим обязанности главного врача алматинской больницы скорой помощи.
Его автору openDemocracy предоставил адвокат Галым Нурпеисов, представлявший интересы 30-летнего Нуртая Кажгалиева, который получил огнестрельное ранение, а затем заявил о пытках. В ответе БСМП на запрос адвоката утверждается, что «жизнеугрожающего состояния при переводе не было», но «пациент нуждался в долечивании».
Несмотря на это, Кажгалиева вывезли в присутствии сотрудника департамента Комитета национальной безопасности (ДКНБ) вместе еще с шестнадцатью пациентами. Как видно, ответ врача совпадает с рассказами заявивших о пытках – в больничные палаты ворвались спецназовцы во главе с сотрудником КНБ.
Другая проблема, помимо малого количества видеозаписей, по словам адвоката Айнары Айдархановой, – это панибратство между сотрудниками Антикоррупционной службы, которым поручили расследовать пытки, и подозреваемыми силовиками.
«Я лично видела, как сотрудники Антикора по-свойски общаются с подозреваемыми полицейскими», — говорит адвокат.
Адвокат Жалгас Сапарханова представляла интересы 13 человек, заявивших о пытках. 12 из этих уголовных дел закрыли. Мотивировка одинаковая: отсутствие состава преступления.
«ИХ ИЗБИВАЛИ, СЛОМАЛИ РЕБРА, ПАЛЬЦЫ. МОИ ПОДЗАЩИТНЫЕ УКАЗЫВАЛИ НА СОБР И ПОЛИЦЕЙСКИХ. ВСЕ МОИ КЛИЕНТЫ ГОВОРИЛИ, ЧТО МОГУТ УЗНАТЬ СВОИХ ИСТЯЗАТЕЛЕЙ, ВКЛЮЧАЯ БОЙЦОВ СОБРА, ПОТОМУ ЧТО НЕКОТОРЫЕ ИЗ НИХ БЫЛИ БЕЗ МАСОК».
Глава Антикоррупционной службы Олжас Бектенов в марте заявил, что «многие заявители указывают на полицейских, которые были в масках и касках, то есть они даже не видели их лиц и не знают имен».
«Сейчас следствие по крупицам, по показаниям заявителей и очевидцев, сохранившимся записям с камер видеонаблюдения восстанавливает январские события. Эта работа осложняется тем, что многие камеры не функционировали либо были повреждены в ходе самих беспорядков. Большинство заявителей подозреваются в активном участии в массовых беспорядках. Не может исключаться версия, что эти травмы могли быть получены непосредственно в уличных беспорядках. Поэтому следственные действия также направлены на установление временного периода получения заявителями телесных повреждений. По всем уголовным делам назначены необходимые судебные экспертизы. Сейчас известно, что у 46 заявителей обнаружены легкие телесные повреждения, у 6 — средней тяжести. При этом у 25 лиц телесные повреждения не обнаружены», — говорил глава Антикора.
На сегодняшний день, по данным Коалиции НПО против пыток, уголовные дела силовиков закрыты в 11 из 14 городов, из которых к правозащитникам поступили обращения.
Одно из немногих дошедших до суда дел – дело 23 парней в Талдыкургане, которые обвинили в пытках местных полицейских. По их словам, им ломали ребра и прижигали утюгом.
Следы от прижигания утюгом на своем теле еще в январе показал 37-летний Азамат Батырбаев – на нем видны ожоги и гематомы.
Не новый Казахстан
Доказать пытки или превышение полномочий в Казахстане удается крайне редко – и январские события не исключение, а правило. По данным Ranking.kz, в 2017-2022 годах в производстве ежегодно находилось в среднем 736 уголовных дел по пыткам, 85% из них прекратили.
Статистика госорганов по пыткам очень отличается от цифр независимых правозащитных организаций.
«Например, по данным Комитета правовой статистики и специальных учётов Генеральной прокуратуры, в 2020 году в Казахстане было зарегистрировано 63 уголовных дела по статье «Пытки». В то же время в Коалицию НПО Казахстана против пыток за этот период поступило 225 жалоб на жестокое обращение с подозреваемыми и осуждёнными гражданами (данные за 2021 год недоступны). Разница в данных надзорного органа и НПО существенная — в 3,5 раза», — пишут аналитики.
Очевидно, что концепция «Нового Казахстана», озвученная президентом Касым-Жомартом Токаевым, отдавшим в январе стрелять на поражение без предупреждения, довольна сомнительна. В вопросе расследования заявлений по пыткам – уж точно. Правозащитники констатируют: власти, как обычно, работают совсем не прозрачно.
Директор Казахстанского международного бюро по правам человека Евгений Жовтис занимается темой пыток почти ровно 30 лет. В интервью openDemocracy он сказал, что пытки всегда были «болезненной темой».
«Пытки всегда были болезненной темой. Мы ими занимаемся с 93 года. Десять лет у нас ушло только на то, чтобы власти просто признали, что пытки есть. Раньше это слово даже не произносили. Не было нпм, доступа в тюрьмы. Дела по пыткам грохали. По пыткам дела не возбуждали, была формулировка «незаконные методы ведения дознания и следствия», — говорит правозащитник.
По его словам, все данные по пыткам у силовиков, что мешает честному расследованию.
«Тут принципиально важен доступ к видеокамерам, чтобы понимать обстоятельства произошедшего. Нам никакого доступа не дали. Нет никакого сотрудничества между правозащитниками и теми, кто ведёт расследование и имеет доступ к документации».
В службе уголовного преследования Генеральной прокуратуры утверждают, что на сегодняшний день за применение пыток в отношении задержанных во время январских событий подозреваемыми признаны 29 сотрудников правоохранительных органов – 17 сотрудников МВД и 12 кээнбэшников. Под стражу взяли только семерых.
Данияр Молдабеков Республика
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.