Дело актюбинского активиста Берика Ногаева, обвиняемого в «участии в запрещенной организации», 18 мая начали рассматривать в городском суде № 2 Актобе. Помещенный 26 марта под домашний арест Ногаев участвовал в онлайн-заседании, находясь дома в Кандыагаше.
Ногаева обвиняют в «пропаганде» идей движения «Демократический выбор Казахстана» (ДВК) во время митинга 4 сентября 2019 года перед зданием акимата Актюбинской области. Обвинение считает, что его действия представляли «угрозу общественной безопасности».
Движение ДВК, созданное живущим во Франции и получившим там убежище бывшим банкиром и критиком казахстанских властей Мухтаром Аблязовым, в 2018 году столичный суд назвал «экстремистской организацией» (с чем не согласны Аблязов и его сторонники), тогда как Европейский парламент в своих документах обозначает ДВК как мирное оппозиционное движение.
Берик Ногаев обвинение отвергает. Он утверждает, что не выступал на митинге 4 сентября в поддержку ДВК.
— За день до этого, 3 сентября, я с несколькими активистами действительно выходил на площадь перед акиматом и выражал протест против реализации китайских проектов в Казахстане, — сказал Ногаев.
Адвокат обвиняемого Жанболат Кулжанов просил суд признать собранные следствием доказательства недопустимыми. Судья Ербол Абдихаликов удалился в совещательную комнату, по возвращении из которой сказал, что ходатайство адвоката не подлежит удовлетворению, поскольку в материалах следствия есть видеодоказательства.
— Статьи по 405-й статье [уголовного кодекса] рассматриваются в Казахстане по шаблону. Так же, как преследуют мусульман в Синьцзяне. Их же там судят по шаблону, всех «делают экстремистами», разве не так? И у нас такая же ситуация сейчас. Например, в моем деле не сходятся ни факты, ни даты, — заявил Ногаев.
Другой актюбинский активист, Аскар Каласов, которого также привлекают к уголовной ответственности по статье 405 («Организация и участие в деятельности общественного или религиозного объединения либо иной организации после решения суда о запрете их деятельности или ликвидации в связи с осуществлением ими экстремизма или терроризма»), тоже не согласен с обвинением. Каласов с 27 марта находится под домашним арестом, его дело пока не дошло до суда.
— Я никого не убивал. Не держал в руках автомат или нож. И при этом власти меня делают экстремистом. После митинга в Актобе затолкали в автозак и спрашивали про ДВК и его лидера Аблязова. Меня с Аблязовым полиция и познакомила. Я до этого ничего об Аблязове не знал. В последнее время в Казахстане усиливается давление. Поэтому прошу международное сообщество обратить внимание на ситуацию с правами человека в стране и прошу Евросоюз ввести санкции против нарушающих права чиновников, — говорит Каласов.
Ногаев и Каласов выходили ранее на митинги с требованиями справедливых выборов, освобождения политических заключенных, привлекались к административной ответственности по обвинениям в «нарушении порядка проведения мирных собраний». Они считают судебное решение о запрете ДВК политически мотивированным.
По данным правозащитников, уголовному преследованию по делам об «организации» деятельности запрещенных организаций (ДВК и «Көше партиясы» — движения, в которое, по мнению прокуратуры, «трансформировалось» ДВК после запрета в 2018 году) и/или «участии» в них подвергаются в Казахстане около 300 активистов.
В принятой в феврале 2021 года резолюции Европарламента отмечается ухудшение ситуации с правами человека в Казахстане и содержится призыв к Нур-Султану прекратить все политически мотивированные дела. Власти Казахстана отрицают наличие в стране политически мотивированных преследований и политических заключенных.
Жанагуль Журсин
