С приходом на пост президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева, который после прошлогодних выборов пообещал демократические изменения и воплощение концепции «слышащего государства», число людей, заключенных в тюрьмы за политические взгляды, увеличилось. Представители международных правозащитных организаций и гражданского общества в Казахстане бьют тревогу. Власти заявляют, что в Казахстане нет политических заключенных.
8 сентября общественный альянс правозащитников «Тірек» обновил список политзаключенных в Казахстане. Он пополнился именами шести человек, а количество политических заключенных увеличилось до 16. Впервые в список были добавлены гражданские активисты Санавар Закирова, Аскар Ибраев, Серик Идырышев, Асхат Жексебаев, Абай Бегимбетов и Кайрат Клышев.
НОВЫЕ ЛИЦА В СПИСКЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ ЗАКЛЮЧЕННЫХ
- 53-летняя Санавар Закирова, возглавлявшая группу людей, которые добиваются отмены несправедливых, по их мнению, судебных решений, — единственная женщина в списке политических заключенных. Закирова известна критикой в адрес партии власти «Нур Отан», она обвиняла политическую организацию в препятствовании регистрации оппозиционной структуры, которую активистка пыталась создать. В июле Закирову приговорили к году лишения свободы по обвинению в «причинении вреда здоровью» дочери члена партии «Нур Отан». Закирова в настоящее время содержится в следственном изоляторе Алматы.
- 47-летний Асхат Жексебаев, неоднократно выходивший на одиночные пикеты с политическими требованиями, тоже включен в оставленный альянсом «Тірек» список. С прошлого года он по меньшей мере восемь раз подвергался арестам за участие в мирных акциях. Сейчас Жексебаев содержится под стражей, его привлекают к уголовной ответственности по подозрению в «участии» в деятельности запрещенного движения «Көше партиясы», признанного казахстанским судом «экстремистской организацией».
- Активист из Алматы Кайрат Клышев тоже заключен под стражу по подозрению в «участии» в деятельности «Көше партиясы». 37-летнего Клышева с прошлого года как минимум шесть раз отправляли под административный арест за участие в протестах.
- Костанайский активист Аскар Ибраев был приговорен в январе к году ограничения свободы по обвинению в «участии в деятельности запрещенной судом организации» (статья 405 уголовного кодекса). После задержания в июне накануне митинга оппозиции костанайский суд заменил ему ограничение свободы на тюремное заключение.
- Жителя Восточно-Казахстанской области Серика Идырышева приговорили в декабре 2019 года к 12 месяцам ограничения свободы по обвинению в «участии в деятельности запрещенной организации». В феврале он участвовал во флешмобе с требованием наказать виновных в смерти столичного активиста Дулата Агадила, скончавшегося при загадочных обстоятельствах в СИЗО столицы. После этого его отправили в колонию, заменив ограничение свободы на лишение свободы.
- 47-летний активист Абай Бегимбетов, участвовавший в мирных митингах и демонстрациях с требованием демократических реформ, отправлен под стражу на два месяца по подозрению в «участии» в деятельности «Көше партиясы».
Альянс «Тірек» составляет список политзаключенных с 2018 года. В прошлогоднем списке значились Арон Атабек, Алмат Жумагулов, Кенжебек Абишев, Макс Бокаев, Игорь Сычев, Игорь Чуприна, Руслан Гинатуллин, Санат Букенов, Асет Абишев и Ержан Ельшибаев.
Кроме того, у альянса «Тірек» есть списки «преследуемых без заключения» и «преследуемых за религию». В первый включены 95 человек, во второй — девять человек.
В экспертную комиссию, составляющую список политзаключенных, входят такие правозащитники, как Евгений Жовтис, Амангельды Шорманбаев, Бахытжан Торегожина, Зауреш Батталова и Галым Агелеуов.
Член альянса и правозащитник Бахытжан Торегожина говорит, что включенные в список люди подвергались преследованию и арестам в первую очередь за публичные выступления, проведение мирных митингов и осуществление своего права на выражение мнений.
— Эти ребята — политические активисты. Они неоднократно участвовали в акциях, пикетах, мирных демонстрациях. Санавар Закирова даже пыталась зарегистрировать политическую партию. И за это фактически и преследуется в течение последних двух лет. Можно сказать, что из-за этих политических преследований, которые ни на минуту не останавливались в отношении нее, она и попала на скамью подсудимых и в следственный изолятор. Точно так же побывал в СИЗО и Марат Турымбетов, преследуемый за критику партии «Нур Отан». Сегодня идёт рассмотрение апелляционной жалобы Альнура Ильяшева, который тоже преследуется по политическим мотивам из-за критики партии «Нур Отан»… Остальные ребята тоже поддерживают демократию, права человека. Как они говорят: «Мы за парламентскую республику, которая разделяет принципы свободы, справедливости и независимого Казахстана». Но у нас судом «Көше партиясы» признана закрытой и экстремистской. Надо сказать, ни цели, ни задачи, ни действия этой партии — ни первой, ни второй партии — не являются ни экстремистскими, ни террористическими, — говорит Бахытжан Торегожина.
КТО ТАКИЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЗАКЛЮЧЕННЫЕ?
Политическими заключенными являются лица, преследуемые по политическим мотивам, объясняет директор Казахстанского бюро по правам человека Евгений Жовтис.
— Критерии достаточно просты и определяют две категории лиц. Одна — узники совести, то есть люди, которые преследуются государством, в том числе в уголовном порядке, оказываются за решеткой по статьям уголовного кодекса, которые относятся к политическим. То есть за выражение своего мнения или за какую-то деятельность, общественную или политическую. У нас к таким относится прежде всего знаменитая статья 174 — это «возбуждение розни», статья 405 — «участие в деятельности экстремистской организации». Сюда можно добавить статью 400 о нарушении правил проведения мирных собраний и статьи, связанные с пропагандой терроризма, распространением ложной информации и так далее. То есть ряд статей, которые больше связаны с выражением мнения. Люди, которые по этим статьям привлекаются к уголовной ответственности и осуждаются, рассматриваются как политические заключенные или узники совести при одном очень важном условии: в их действиях и в словах не должно быть призыва к насилию или угрозы насилия, — объясняет правозащитник.
Владимир Козлов, бывший лидер незарегистрированной оппозиционной партии «Алга», приговоренный в октябре 2012 года к семи с половиной годам лишения свободы после трагических Жанаозенских событий (он сам был в списке политзаключенных, вышел на свободу условно-досрочно в августе 2016 года), отмечает, что власти относятся к политзаключенным по-особенному.
— Преследование не заканчивается лишением свободы, оно продолжается в тюрьмах и лагерях. В личных делах политзаключенных содержатся секретные инструкции КНБ, предписывающие администрации комитета уголовно-исполнительной системы предвзятое отношение [к политзаключенным]. В частности, им, в отличие от других, не дают поощрений, их провоцируют или фальсифицируют поводы для систематических взысканий, что делает режим их содержания очень сложным и тяжелым, а право на УДО — очень трудно реализуемым. Это не просто слова, это реальный опыт: у меня не было ни одного поощрения, были девять взысканий, из которых четыре выговора, три — это 10–15-суточных срока ДИЗО, и два — сроки по шесть месяцев СУС (строгие условия содержания. — Ред.), —говорит Владимир Козлов.
Козлов считает, что внимание правозащитных групп может позитивно сказаться на положении политзаключенного.
— Можно сказать, что правозащитное внимание к политзаключенному — единственный механизм и инструмент, который реально работает и на сдерживание незаконного давления и преследования его в местах лишения свободы и может способствовать его условно-досрочному освобождению, несмотря ни на какие его «отрицательные показатели», фальсифицированные администрацией КУИС по заданию КНБ. Потому что и КНБ, и КУИС, и прочие силовые структуры диктатуры боятся света и шума, и когда информация об их провокациях и фальсификациях выходит за заборы лагерей и становится предметом обсуждения, особенно где-то в международных структурах, они «включают заднюю», — говорит Козлов.
Владимир Козлов убежден, что необходимо продолжать и наращивать правозащитное и политическое давление на власти на всех площадках, особенно международных, поскольку казахстанские власти пытаются выглядеть «демократичными» и тратят на это ресурсы.
— Чем чаще и интенсивнее на этих площадках обсуждаются кейсы о нарушениях прав, в том числе прав политических заключенных, тем больше ресурсов диктатуре приходится тратить на поддержку своего «позитивного имиджа», — отмечает он. — Нужно создавать ситуацию, когда преследование и незаконное удерживание политзаключенного в лагере становится слишком дорогой имиджевой ценой. Политический заключенный — это тот, кого посадили не по юридическим, а по политическим основаниям. И его освобождение — сугубо политическое дело, не зависящее от каких-либо иных обстоятельств. Будет политическое указание — его освободят. Так произошло со мной: я вышел на свободу через четыре дня после выхода из СУС, со всеми своими взысканиями, без единого поощрения. Надеюсь, что так же будет происходить и с другими политзаключенными. Нужно только их не забывать. Это главное.
«РЕПРЕССИИ УСИЛИЛИСЬ С ПРИХОДОМ ТОКАЕВА»
В правозащитной организации Amnesty International считают, что «репрессии в Казахстане с приходом к власти Касым-Жомарта Токаева в прошлом году усилились».
— В Казахстане любое крупное политическое или международное событие может стать для правительства еще одним поводом для криминализации инакомыслия, ареста критиков и ограничения прав. Правительство Казахстана опасается того, что оно не сможет контролировать. По сути, оно только усиливает репрессии во время кризиса или перемен. Так было во время [пандемии] COVID-19, репрессий Китая против мусульманских меньшинств и даже политического транзита во власти Казахстана. Мы заметили резкий всплеск репрессий в прошлом году, когда к власти пришел нынешний президент Касым-Жомарт Токаев. Обычные люди были арестованы за политические баннеры во время марафона и пустые листы бумаги. Эти злоупотребления продолжались и в 2020 году и только усилились, поскольку реакция правительства на COVID-19 подвергалась критике, — говорит директор департамента Европы и Центральной Азии Amnesty International Даниэль Балсон.
Amnesty считает, что активистов в Казахстане осуждают по статьям с расплывчатыми формулировками, таким, например, как «распространение заведомо ложной информации, создающей опасность нарушения общественного порядка». На практике законодательство и политизированная судебная система позволяют правительству угрожать мирным активистам длительными сроками тюремного заключения только за то, что они высказывают свое мнение публично, отмечает Балсон.
Amnesty International — не единственная организация, которая критикует Казахстан за нарушения прав человека. В недавнем отчете Госдепартамента США говорится, что правительство Казахстана применяет пытки, прибегает к безосновательным задержаниям, ограничивает гражданские свободы. Кроме того, 12 сенаторов конгресса США направили президенту Токаеву письмо с просьбой об освобождении политических заключенных. Amnesty International перечислила нарушения прав человека в Казахстане в отчете, составленном для Организации Объединенных Наций в прошлом году.
— Пока нет свидетельств того, что власти Казахстана предпринимают конкретные шаги по обеспечению прав человека. Политические заключенные остаются за решеткой, правозащитные организации продолжают документировать сообщения о пытках и насилии, а соблюдение законов зависит от прихоти исполнительной власти. Президент Токаев, может быть, «слышащий» лидер, но он еще и лидер, предпринимающий действия. И к сожалению, многие его действия противоречат международным стандартам в области прав человека, — говорит Балсон в комментарии Азаттыку.
Эксперт международной организации по защите прав человека и продвижению демократических ценностей Freedom House Майк Смелцер говорит, что число политических заключенных в Казахстане растет.
— По мере того как мы узнаем больше о вызывающем серьезную обеспокоенность росте числа политических заключенных в Казахстане, становится всё более очевидным отсутствие каких-либо усилий для достижения заявленных президентом Токаевым целей по превращению Казахстана в «слышащее» государством, которое выступает за «общественный диалог, открытость и оперативный ответ на нужды людей». Казахстанцы создали новое гражданское пространство, но заключение с началом президентства Токаева в тюрьмы лиц, осуществляющих свои гражданские и политические права, свидетельствует о том, что правительство не следует заявленной концепции «слышащего государства», уважающего права человека, и возможно, работает против нее, — считает Майк Смелцер.
«У НАС НЕТ ПОЛИТИЧЕСКИХ ЗАКЛЮЧЕННЫХ»
Власти Казахстана не признают существование в стране политических заключенных. Член мажилиса парламента Снежанна Имашева считает, что есть веские основания полагать, что политических заключенных нет.
— Я, как юрист, могу исходить только из того, что в нашем уголовном кодексе нет политических преступлений, нет даже главы. Поэтому у нас и нет политических заключённых. И скорее всего, те люди, о которых вы говорите, были осуждены или привлечены по статьям, которые не относятся к политическим преступлениям. Мне кажется, активистам надо больше работать в правовом поле. Не вызывать такие вещи, за которые их можно было бы привлекать. Я думаю, если бы они сами меньше сталкивались с законом, то и проблем не было бы. Ко мне обращаются люди, которые не согласны с решением суда, находятся в местах лишения свободы, считают себя незаконно осуждёнными. Ни одного обращения не получила о том, что ущемляются чьи-то права по политическим мотивам. Если будут обращения, можно поднять вопрос, у нас вообще никакая тема не табу, не только политических заключенных, — говорит депутат Имашева.
Правозащитник Евгений Жовтис признаёт, что в уголовном кодексе нет отдельных статей о политических преступлениях. Но решения судов в отношении отдельных активистов, открыто выражающих свои политические взгляды и требующих соблюдения своих прав, носят политический характер.
— Если года два назад в основном использовалась статья 174, то сейчас масштабно применяется статья 405. То есть продолжается зачистка политического поля, исключение из этого поля людей, которые обладают каким-либо мобилизационным потенциалом. Это политическая оппозиция и гражданские активисты, которым (практически всем) вдобавок к самому приговору «навешивают» запрет заниматься общественной деятельностью, — говорит Жовтис.
Он отмечает, что отрицание наличия политических заключенных «свойственно авторитарным странам». Политические заключенные — проблема режима и поэтому их освобождение «зависит от смены режима», считает он.
Маншук Асаутай
