Всех не купят. Жовтис про суд присяжных и дело Бишимбаева

Как известно, суд удовлетворил ходатайство бывшего министра нацэкономики Куандыка Бишимбаева, обвиняемого в убийстве супруги Салтанат Нукеновой, и его дело будет слушаться с участием присяжных заседателей. В социальных сетях в связи с этим развернулась активная дискуссия: люди задаются вопросом, не позволит ли это подсудимому избежать ответственности.
Учитывая бэкграунд подсудимого (в 2018 году он был осужден к 10 годам лишения свободы за получение взятки, будучи министром нацэкономики), мнение, что он и здесь может прибегнуть к коррупционному методу решения вопроса, подкупив членов жюри (эта тема муссируется особенно активно), имеет под собой некоторые основания.
Мы попросили известного правозащитника, директора Казахстанского Международного Бюро по правам человека и соблюдению законности Евгения Жовтиса помочь нашим читателям разобраться в этом вопросе.
— Евгений Александрович, учитывая наш уровень коррупции, возможен ли подкуп присяжных?
— Да, я видел эту дискуссию: мол, присяжных могут подкупить, оказать давление, еще как-то повлиять. Сразу скажу, на мой взгляд, это сложно сделать. Потому что подкупать надо будет сразу десять человек, и удержать это в тайне будет сложно. К тому же, учитывая общественный резонанс вокруг этого дела, присяжные будут находиться под серьезным общественным давлением.
— Ну, говорят же, что подкупили некоторых журналистов и блогеров, которые накануне судебного процесса стали более активно давать слово стороне Бишимбаева…
— Довольно хорошо на этот вопрос в интервью каналу «ГиперБорей» ответил наш известный адвокат Виталий Воронов: он сказал, что одного-то судью проще подкупить, чем 11 человек. И при этом гарантировать, что нигде «не протечет». Предположить, конечно, можно все, что угодно, другое дело, что это даже технически сложно сделать. Ну и потом, уговорить блогера проще, потому что он отвечает только в рамках этики. А «работать» таким же образом с присяжными – это уголовка, это очень серьезные сроки. К тому же, повторюсь, за этим делом общество наше будет следить под микроскопом, и в итоге это ж сколько народу надо будет подкупать… Так что купить всех присяжных очень сложно (хотя трудно предположить, насколько они бескорыстны, и сумма играет роль). Да, есть случаи, что предпринимались попытки купить одного-двух, чтобы они оказывали влияние на остальных. Но и тут говорить на «черное» «белое» — убийства не было, если оно было — они вряд ли смогут.
— Тогда, если исключить коррупционную составляющую, чем для Бишибаева суд присяжных предпочтительнее обычного суда?
— Суд присяжных позволяет надеяться на то, что в нем нет ничего заранее установленного. Много нюансов всяких. Так, в суде присяжных есть такое понятие, как «принцип разумных сомнений». Присяжные не могут отвечать на три традиционных вопроса – «было ли преступление?», «виновен ли подсудимый?», «заслуживает ли снисхождения?» — утвердительно, если действительно есть сомнения. Сторона защиты сейчас ссылается на недопустимость некоторых доказательств, чтобы эти сомнения в среде присяжных посеять. Далее, присяжные же не устанавливают квалификацию, не определяют конкретную статью уголовного кодекса, под которую деяние подпадает, не устанавливают размер наказания. Но есть нюансы. И один из них заключается в том, что решение принимается большинством голосов. Но если идет речь о наказании в 15 лет лишения свободы, то оно назначается, если за него проголосуют 8 присяжных, а если о пожизненном сроке – решение должно быть единогласным. Может быть, на это есть расчет. Очень важен состав жюри присяжных. А в данном случае наверняка будет обращено внимание на его гендерный состав. Скажем, достаточно набрать в жюри одних женщин – и вердикт будет предрешен. У сторон процесса будет возможность заявлять отвод присяжным. Ну и самое главное – это опросный лист. То есть в суде присяжных не задается один вопрос: «виновен-не виновен». Это будут вопросы по деталям, список их будет совместно составляться сторонами и судьей. И в зависимости от того, как будут составлены вопросы, могут быть посеяны сомнения – допустим, в плане того, происходило ли что-то так или иначе.
— Насколько я знаю, у нас суд присяжных — не классическая модель, где 12 человек закрываются в совещательной комнате и принимают решение. Во-первых, у нас только 10 присяжных. Во-вторых, в принятии решения участвует и судья. Да, у нас внедрили так называемую немецкую модель – с участием председательствующего в суде судьи. Но судья по сути это такой же участник жюри, он обладает одним голосом, как и каждый присяжный.
— Скажите, что судья делает в совещательной комнате? Может ли он как-то влиять на присяжных и манипулировать их голосованием?
— У него нет специальной роли, но он может разъяснять какие-то юридические моменты и за счет знаний и способности убеждать оказывать какое-то влияние.
— А вердикт присяжных окончательный, или его, как и любое иное решение суда, можно обжаловать выше?
— Право на обжалование имеет любая из сторон, но только по процессуальным моментам.
Например, присяжным сказали то, что они не должны были знать. Или будет установлено, что один из присяжных вступил в непроцессуальные контакты с одной из сторон. И ставится под сомнение не вердикт присяжных, а приговор на основе их вердикта, потому что была нарушена процедура. Прокуратура, в принципе, в случаях оправдательных приговоров достаточно эффективно находит моменты процедурных нарушений. В казахстанской практике есть кейс, где оправдательный вердикт присяжных дважды отменялся.