«Расстреляли невинных людей». Что происходило 6 января на алматинской площади

Азаттык попытался восстановить картину событий 6 января на площади Республики в Алматы, когда, по словам очевидцев, люди в военной форме открыли огонь по мирным протестующим и случайным прохожим. Официально в городе в этот момент шла «антитеррористическая операция».

Густой туман, запах гари в воздухе, следы ночных погромов и безвластия. 6 января, на следующий день после того, как несколько тысяч людей ворвались в городской акимат и алматинскую резиденцию президента, были разгромлены офисы телеканалов и радиостанций в центре города, разграблены магазины, большая часть жителей Алматы оставалась дома. В радиоэфире передавали предупреждения о проводимой в крупнейшем городе страны «антитеррористической операции».

На площади Республики, примерно в двух сотнях метров от тлеющего после поджога акимата, стояли сотни людей. Они выдвигали требования политического характера — уход из власти бывшего президента Нурсултана Назарбаева, людей из его окружения, отставка его преемника Касым-Жомарта Токаева, отказ от ввода в страну войск возглавляемой Россией ОДКБ, за помощью к которой обратился Токаев из-за того, что он назвал «агрессией террористов». Люди грелись у костра, на котором готовили пищу.

СВИДЕТЕЛЬСТВА ОЧЕВИДЦЕВ

Алматинка Ажар Бимамир рассказывает, что пришла на площадь в 16:15.

— Там было много людей. Даже встретила знакомых, которые также вышли. Люди были без оружия. Это были люди, которые были против введения войск ОДКБ. У них были лозунги «Миротворцы с оружием не миротворцы», «Народ — не террористы», «Ұрма, атпа!» («Не бей, не стреляй!»). Они на марле написали плакат «Мы простой народ. Мы — не террористы» и в 17:51 растянули по всей площади. В 6 вечера они скандировали требования. С 4 до 6 вечера на площади никого не было: ни военных, ни полиции, ни представителей акиматов и вообще госорганов. Мы отошли в 18:15 к [подземному торговому центру] «Алмалы». В 18:30 услышали выстрелы и светошумовые гранаты. Мы подумали, наверное, просто запугивают. Перебежали дорогу, и в центре площади увидели раненых. У них явно было пулевое ранение, потому что текла кровь. Один из них был мужчина средних лет. Его потащили пять человек, чтобы увести с площади. Стрельба продолжалась, — говорит Ажар. — Мне стало страшно, мы убежали во двор. И люди прибегали во двор и говорили, что стреляют не гранатами, а пулями.

По ее словам, стреляли с проспекта Назарбаева в сторону монумента Независимости, где стояли группы протестующих. Рассмотреть на расстоянии, кто именно стрелял, было невозможно — из-за тумана.

Кайсар Озбек и Камалхан Камбаров в тот день находились на площади. Они были включены в созданный протестующими совет старейшин, который составил документ, названный ими «Народной декларацией». В тексте говорилось, что по народу Казахстана ведется стрельба и применяется насилие, есть человеческие жертвы, доступ к интернету отрезан. Аксакалы настаивали на отставке всех органов власти, создании временного правительства, которое бы занялось организацией президентских выборов, освобождении политических заключенных и подключении интернета.

Пенсионеры вспоминают, что «сначала приехали казахские военные с двумя БТР».

— Мы договорились, что от нас, аксакалов, выйдут шесть человек на переговоры. В это время из толпы выбежали мужчины и женщина с выкриками. Прозвучал выстрел. Мужчина упал. Его ранили в ногу и увезли на скорой. Женщина встала перед танком и кричала: «Атпаңдар!» [Не стреляйте!] Выстрела не было. Потом от нас вышли трое аксакалов. Казахские военные сказали: «Вы не поджигали, вы не громили, вы мирные протестующие, мы знаем, но среди вас есть провокаторы. Но если возьмете в руки оружие, то будем стрелять на поражение». И через 15 минут они уехали. Мы обрадовались и начали готовить микрофоны для мирного митинга. Но ближе к вечеру внезапно на площадь со стороны Фурманова [с 2017 года переименовали в Назарбаева] заехали военные «Хаммеры» и без предупреждения начали стрелять. Мы разбежались. Я увидел, как одного ранили. Вместе с женщиной начали поднимать его. Пуля попала ему в локоть, он сказал, что сможет идти сам. Потом я начал искать свои галоши: я их потерял, когда бежал. Но возле меня упала [светошумовая] граната, и я побежал дальше во дворы. На площади всё было в дыму, тумане, ничего не видно. Была настоящая война! Кое-как добрались до дома и не выходили, — вспоминает Камалхан Камбаров.

Стреляли боевыми пулями. Людей было около тысячи, и женщины и дети были, все мирные люди, никто не был с оружием. Держали плакаты «Народ — не террористы». Стрелявшие всё время говорили только на русском и приехали на «Хаммере», которых до этого не видели. Во время стрельбы некоторые упали, раненых оттаскивали. Погибших я не видел. Был туман. Вначале стреляли холостыми, потом стреляли снайперы — в это время много людей упало на площади. Количество неизвестно. Я лишь помню, когда стреляли, бежали мимо монумента вниз в сторону домов. Некоторые спрятались в открытом подъезде большого дома. Я побежал дальше, — рассказывает Кайсар Озбек.

ИСТОРИИ ЖУРНАЛИСТОВ, КОТОРЫЕ БЫЛИ НА ПЛОЩАДИ

Журналист Айгерим Тлеубаева, придя на площадь вечером 6 января, увидела там несколько сотен людей разных возрастов. Оружия в руках у них не было. Девушка принесла аптечку с бинтами, антисептиком и лекарствами — на всякий случай, — поговорила с участниками акции.

— Я видела, что наиболее активные собрались в полукруг и давали комментарии журналистам, рассказывали, кто они и чего хотят. И записывали видеообращение для Токаева. В целом на площади было мирно и спокойно, — говорит Айгерим Тлеубаева. — Собравшиеся записали свои требования и просили нас распечатать на бумаге. Где-то к шести часам это произошло. Мы с друзьями пошли распечатывать, и в это время слышали выстрелы. После этого мы разъехались по домам. Когда спускалась по Достык, на пересечении с Абая увидела пятна крови.

Журналистка казахстанского журнала Forbes Ардак Букеева 6 января пошла на площадь в обеденное время. Она тоже говорит о сотнях людей, выступавших без «единого центра» и выдвигавших требования обеспечить условия для достойной жизни.

— Насколько я видела, ни у кого не было оружия. Были аксакалы, мужчины лет 50 с небольшим. Они, видимо, какой-то авторитет имели и вели переговоры с омоновцами. Как можно отличить мирного жителя от немирного? Наверное, по отсутствию агрессии. И у этих людей не было агрессии. Они говорили, что к ним очень агрессивно относились силовики. Когда одна девушка потребовала, чтобы к ним вышел [аким] Сагинтаев, ей сказали: «Ауызыңды жап! Сенімен ешкім сөйлеспейді» («Закрой рот, с тобой никто не будет разговаривать!») Медбрат, которого уволили за то, что был на митинге, говорил, что зарплата мизерная. Потом кто-то сказал, что скоро дадут на час интернет. Я быстро собралась домой, потому что сама хотела застать интернет. Но его так и не было, — рассказывает Ардак Букеева.

На следующий день, говорит Букеева, ей сообщили, что на площади стреляли в людей. Журналистка поехала туда. Военные ее не пропустили. «Я показывала удостоверение журналиста, но в меня выстрелили без предупреждения, может, неприцельно, но в мою сторону».

«Они хотели вынести раненых, но в них продолжали стрелять». Как разгоняли протестующих в Алматы. Рассказ Ардак Букеевой: Покинув площадь после нескольких выстрелов, Букеева осмотрела окрестности. Она видела машины с пулевыми отверстиями. С той стороны, где я оставила свою машину, там стояла изреченная пулями «Мазда». Вся машина была залита кровью. Я спросила у ходивших рядом коммунальщиков: казахстанские военные это или российские. Один сказал, что ничего говорить не будет, а второй ответил: миротворцы. Я пошла вниз, там какие-то люди. Они говорили, что ничего не видели. Потом какой-то мужчина сказал, что покажет ребят, которые были на площади. Он привел к группе парней, их было четверо, они были на площади в момент стрельбы. Говорить согласился парень по имени Динмухамед. Он сказал, что военные стреляли в мирных людей, а потом не позволили подойти к раненым. На площади были крики, куча раненых. Говорили, что в каждой машине [на площади] трупы. Людей, которые побежали к машине, расстреляли. Парня, который был в «Мазде», отвезли в морг, то есть забрать смогли только тех, кто был за пределами площади, а к тем, кто на территории площади, не давали подойти, — говорит Ардак Букеева.

ТРУПЫ В МАШИНАХ. УВИДЕННОЕ НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ

Живущая недалеко от площади студентка Анна рассказывает, что утром 7 января вышла из дома вместе с отцом — они подумали, что могут быть пострадавшие, которые нуждаются в помощи. В окрестностях площади она увидела три бездыханных тела.

— Седьмого числа на площадь даже на внешний периметр не пускали, максимум смогли дойти до Сатпаева — Фурманова, до памятника на Желтоксане и до [Университета] Туран, дальше — военные. Вверху резиденция была открыта, на балконах были люди с оружием, со стороны площади был виден целый отряд. При подходе к площади была стрельба, но это, скорее, отгоняли кого-то. Обошла площадь, и увидели три трупа. Один на [улице] Байсеитовой, 42, на парапете. Один на Мира [Желтоксана] — Сатпаева в машине, и еще один на Фурманова — Сатпаева в машине. Четвёртый труп не могу подтвердить, нам сказал о нем прохожий — отец пошёл смотреть, я осталась на месте, четвёртый труп был по Мира, выше Сатпаева, — говорит Анна.

Алматинец по имени Бейбит (фамилия не указывается по его просьбе. — Ред.), который живет в доме возле площади, говорит, что 6 января в 7 часов вечера военные подъехали на нескольких тентованных грузовиках и бронеавтомобилях. Он слышал вечером звуки стрельбы, после чего люди бежали с площади. Поздней ночью, когда уже никого не было, военные стали стрелять очередями.

— На крыше люка броневика, высунувшись, сидел военный. И когда он выехал с Фурманова, он дал очередь — по окнам домов. Это было без десяти одиннадцати вечера. Мы во дворе были. Я побежал домой и увидел, что в стеклах нашей квартиры и соседа дырки. На моем окне — две дырки. В это время, ближе к одиннадцати, никаких протестующих не было, никакой перестрелки не было, но почему-то стреляли. С четвертого этажа также видел, как сверху вниз по Фурманова ехала белая «девятка». И солдаты, которые стояли вдоль Фурманова, открыли огонь по автомобилю, — вспоминает Бейбит.

Наутро Бейбит насчитал множество отверстий в окнах 15 квартир второго и третьего этажей дома. Он с дворником увидел легковой автомобиль, в который стреляли ночью: машина столкнулась с деревом. В салоне — два трупа. Семь дырок было на автомобиле сзади. Это, как мне сказали, были охранники, они работали на Ганди — Фурманова. Видимо, в «Рамсторе». У них пересменка была, и они по Фурманова поехали. Приехал брат водителя из Талгара, плакал. Невинные люди погибли от рук солдат. Когда солдаты стреляли в проезжавшие по Фурманова машины, пули попадали в заведение через дорогу. Я не знаю, чье это было вооружение. Я слышал и казахскую и русскую речь. Но, мне кажется, тот броневик российский. Бронированная машина с люком, из которого выглядывал солдат и контролировал улицу. Я видел, как в 7 вечера военные приехали и сразу начали стрелять — либо холостыми, либо [боевыми] в небо. Я слышал, как люди кричали. Через два дня ходил туда, крови не увидел. Видимо, холостыми начали стрелять, зеваки убежали. Потом, может, в тех, кто замешкался, стреляли, но следов крови я не видел. Лежащих и раненых не видел: было далеко, и был туман. Но я знаю, что солдаты расстреляли невинных людей, лично видел, как в «девятку» стреляли, на тот момент никаких восставших не было, солдаты спокойно ходили по площади с автоматами, — сказал Бейбит.

О ЖЕРТВАХ 6 ЯНВАРЯ

Точное количество погибших на площади и в ее окрестностях 6 января власти не назвали. Под пулями, похоже, оказались совершенно случайные люди.

Журналисты Batyr Jamal поговорили с 30-летней алматинкой Шолпан Бегайдаровой, матерью троих детей, автомобиль которой подвергся обстрелу 6 января, когда она ехала за лекарствами для малышей в аптеку по проспекту Назарбаева и пересекала угол улицы Сатпаева. Шолпан чудом удалось избежать смерти несмотря на то, что пули попали в живот и ноги. Ее прооперировали, женщине предстоит долгое восстановление.

6 января родственники археолога и исследователя петроглифов Ерлана Жагипарова потеряли с ним связь. Его младший брат Нурлан рассказывает, что Ерлан вечером приехал домой, припарковал машину и пошел посмотреть, что происходит на площади. Через 20 минут он сообщил другу по телефону, что его задержали служащие Национальной гвардии. В последующие дни близкие искали его в больницах. Нашли в морге 12 января.

— Он был записан как «неустановленное лицо азиатской национальности», на его руках были наручники. Руки его были в переломах, его тело было в синяках. Тело было прошито пулями в области сердца и живота. Поэтому считаю, что мой брат подвергся пыткам, — заявил Нурлан Жагипаров. Правозащитница фонда «Каһарман» Дана Жанай сообщила, что гражданская активистка Нуралия Айткулова погибла 6 января около 19 часов на площади, получив две боевые пули в правую грудь. 7 января следователь позвонил родственникам и сказал приехать к центральному моргу Алматы на опознание. По словам родственников, опознание проходило под дулом автомата. Родные Нуралии простились с ней 8 января. У нее осталась 20-летняя дочь. Казахстанские и зарубежные правозащитники призывают власти Казахстана предоставить полную картину жертв среди мирного населения. 15 января в Генпрокуратуре заявили, что в беспорядках по всей стране погибло не менее 225 человек. Это первые официальные цифры, которые «носят предварительный характер», сказали в прокуратуре. В Алматы, по данным полиции, погибли 149 человек, в том числе 11 силовиков. Власти не уточнили количество погибших среди мирного населения, которое не участвовало в беспорядках, но стало невольной жертвой применения летального оружия.