«Не знаю, жива она или мертва». В поисках пропавших без вести после протестов

ИЩУЩИЕ РОДНЫХ

«Моя мама Бибигуль Коканбекова ушла на митинг [в городе Семей] 5-го числа, она активистка. До сегодняшнего дня о ней нет вестей. Звонили в 102, 1424, во все полицейские пункты, каждый день предоставляют разную информацию. То говорят, что ее задержали, то говорят, что отпустили. На следующий день говорят, что ее нет. Написала заявление в прокуратуру города Семей, ответа нет».

Это сообщение девушка по имени Саяжан отправила Азаттыку 14 января. 10 дней жительница Семея живет в неведении — где ее мать и что с ней произошло.

— Не знаю, жива она или мертва. Очевидцы митинга сообщили, что ей разбили голову то ли полицейские, то ли cобровцы. От вас прошу хоть какой-либо помощи. Не знаю, куда идти. Никто не отвечает, — говорит отчаявшаяся Саяжан из Восточного Казахстана.

На кадрах видео, снятого 4 января на другом конце страны, в Кызылординской области, рослый человек в зеленой куртке что-то объясняет сотруднику прокуратуры, прибывшему на небольшую акцию под окнами административного здания.

Это отец объясняет, что митинг мирный и никому не угрожает, — поясняет Артур, сын участника акции. — 5 января папу забрали, я видел это собственными глазами. Мы живем в Кармакшинском районе, из поселка его сразу повезли в областной центр, город Кызылорда. Полиция дежурила у дома давно, они каждый раз, если происходят какие-либо митинги, присылают наряд. После чего связи с ним не было никакой, 5-го в самом городе были беспорядки, 6-го он не позвонил, 7-го я лично приехал в Кызылорду, информации никакой ни в полиции, нигде мне не дали.

Поиски отца, известного районного активиста Айтбая Алиева, продлились несколько дней и закончились только в воскресенье. В морге.

— Врачи пустили спокойно, не препятствовали, я увидел тело: на голове очень большие страшные шрамы, сказали, что из полиции его в таком виде доставили в реанимацию, а оттуда прямо в морг. Папа — активист, был против власти, но человек мирный, он и палку-то в руки в жизни ни разу не взял! — объясняет Артур. — У него дом, внуки, внучки, он простой человек был, занимался хозяйством, но за справедливость.

Артур, как и сотни других казахстанцев, по окончании массовых протестов оказался вынужден самостоятельно искать пропавших без вести родственников. 15 января власти впервые представили данные о погибших: в Генпрокуратуре заявили, что в период беспорядков в морги было доставлено 225 тел. Но списков задержанных, погибших, пропавших без вести государственные органы до сих пор не опубликовали.

— Он в морге с 6-го числа лежал. Но никто из полиции с нами даже связываться не стал. Менты до сих пор не отдают папину куртку и сапоги, так они и лежат в отделении, говорят, будут проводить «экспертизу», — говорит Артур.

13 января имя 62-летнего Айтбая Алиева оказалось включено в перечень мирных жертв силового подавления январского протеста, чья гибель была подтверждена доподлинно. Всего в документе, подготовленном алматинской правозащитницей Бахытжан Торегожиной, содержатся десятки имен погибших как в Алматы, так и других городах страны с 5 по 11 января.

СПИСКИ ПРОПАВШИХ, ЗАДЕРЖАННЫХ И УБИТЫХ

Торегожина, руководитель неправительственной организации «Ар.Рух.Хак», начала собирать информацию об убитых, задержанных и пропавших без вести 12 января. Сейчас список пополняется людьми на созданной волонтерами платформе. В нем уже более 500 фамилий, напротив десятков из них — пометка «пропал(-а) без вести».

— Списки тех, кто находится в полиции, не опубликованы, только сообщили о количестве. Родственники иногда не знают, кто задержан, находится в следственном изоляторе. Единственное, что удается, — методом тыка, через знакомых узнавать, кто же все-таки находится в полиции. К пропавшим относятся и те, кто сейчас в морге. Много людей ищут [близких], ходят на опознания, — рассказывает Бахытжан Торегожина. — Самая тяжелая ситуация в Алматы — здесь больше всех задержанных, пропавших, и, к сожалению, по информации тех, кто был в моргах, они переполнены.

Правозащитница говорит, что параллельно подает обращения в силовые органы с призывом предоставить информацию.

Информацию о пропавших людях также собирает связанная с правительством IT-компания BTS Digital. Делает она это через свое приложение Aitu. Поданные заявки автоматически уходят персоналу кол-центра 1414.

Алматинская активистка Александра Ушакова говорит, что, поскольку официальной информации о пропавших нет, родственники вынуждены сами обходить морги в поисках тел, возможно принадлежащих их близким.

— Некоторым из них, впрочем, приходят СМС от госорганов с предложением забрать тело, но большинству всё равно приходится действовать самостоятельно. В моргах по всему городу у нас сейчас очень много тел лежит с пулевыми ранениями, но, от чьих рук погибли все эти люди, установить невозможно, — отмечает она.

Сейчас активистка ведет один из трех публично известных списков пропавших во время беспорядков людей. Рядом с именем примечания: всё, что известно об обстоятельствах пропажи человека. Одно из самых типичных — «вышел на улицу и не вернулся». Напротив некоторых со временем появляются пометки «найден», «убит».

— С 7 по 9 января, после объявления комендантского часа, ночью на улицах города постоянно слышалась стрельба, — рассказывает президент общественного фонда «Либерти» правозащитник Галым Агелеуов. — Военные получили приказ стрелять на поражение без предупреждений, а поскольку вечером был введен комендантский час, они стреляли в принципе во всех, кто на тот момент оказывался вне дома: возвращался от родственников, шел в аптеку, бежал из магазина. В каких-то случаях речь идет о ликвидации реальных боевиков или мародеров, во время перестрелок мы слышали не только выстрелы военных, но и выстрелы в ответ. Но одновременно с этим очень часто военные стреляли в мирных жителей абсолютно необоснованно, и я уверен, что каждый случай в будущем должен стать предметом расследования.

Чтобы проиллюстрировать, насколько сложно сейчас отделить случаи необоснованного применения оружия, правозащитник напоминает историю, уже прозвучавшую в СМИ. 5 января в Алматы 12-летний подросток вышел вечером вместе с мамой в магазин. Услышав выстрелы, ребенок решил, что это новогодние салюты, решил снять на видео. Он включил вспышку на телефоне, но как только сделал это, раздался еще один выстрел. Снайпер попал мальчику в затылок. Ребенок погиб.

— Полиция утверждает, что ребенок гулял после 11, то есть уже действовал комендантский час, и действия силовиков были оправданными, но мы знаем, что дело было в 8 часов вечера и никакого комендантского часа еще не было, — говорит Агелеуов.

В списке Александры Ушаковой о ком-то всего два слова, но некоторые истории приводятся с подробностями: «Азиз Мусаев, гражданин Киргизии, погиб 6 января в районе площади Республики в Алматы, когда возвращался домой от сестры. Застрелили неизвестные при попытке оказать помощь раненому».

Альтернативный список ведет редакция издания «The Village Казахстан». Тут записей больше, в них фамилии людей, по видимому участвовавших в митингах 4–5 января или присутствовавших в районе их проведения, а также попавших под зачистки в центре Алматы и пропавших уже после них.

Вот несколько записей: «Оспан Азат Кайратулы, 1992 года рождения, последний раз видели 5 января в 5 часов вечера в районе площади Республики в Алматы, — больше на связь не выходил». Чуть дальше — Никифоров Семен Николаевич, его карточка гласит: «32 года, 7 января вышел с работы, пропал. Рост 180 сантиметров, худощавого телосложения, глаза карие, волосы темно-русые, есть татуировка на правом плече “XXL” и шрам от аппендицита». Последняя примета — бесполезная в обычной жизни пригодится на самый крайний случай.

«Ибраев Шорагазы Туребекович, 58 лет, 5 января днем пошел на митинг. Попал в больницу с ранением резиновой пулей в плечо, пропал из больницы»; «Адилбеков Саят Адилбекулы, 31 год, 5 января вышел в аптеку, получил ранение, был госпитализирован в 7 городскую больницу. 8 января из больницы его забрали правоохранительные органы».

Сейчас, объясняют правозащитники, как правило, к пропавшим без вести причисляют и тех, кого уже после подавления протестов спецслужбы забрали из больниц с ранениями и вывезли в неизвестном направлении.

— С какого-то момента полиция стала ходить по больницам и похищать оттуда всех пациентов с огнестрельными ранениями, в первую очередь поступивших в ночь с 6 на 7 января, то есть по следам кровавого разгона митингующих на площади Республики, а также людей, попавших туда уже позже, во время зачистки, — объясняет Галым Агелеуов.

Его слова подтверждает и Александра Ушакова: «Я знаю о цифре таких в 30 человек, и мы до сих пор не знаем, где они находятся».

— Арестованных жестоко избивают, часть из них тоже, должно быть, умирает, но что до погибших на улице, то пусть часть из них — это и банды мародеров, которых застали за грабежом, или те самые молодые люди, которые устраивали провокации, только вот большинство — мирные демонстранты, случайные жертвы ночных зачисток и перестрелок, убитые прицельно или просто задетые шальной пулей, — говорит Галым Агелеуов. — Теперь так же, как и 10 лет назад в Жанаозене, власти пытаются представить всех вышедших на митинг бандитами. Мы очень сожалеем, что власть в течение этих дней не захотела отличать провокаторов, мародеров от мирных граждан и со всеми поступила под одну гребенку.

ИНФОРМАЦИОННЫЙ ВАКУУМ

Журналистам информацию об отдельных задержанных во многих регионах не выдают: ссылаются на особый режим.

Живущий в Алматы правозащитник Евгений Жовтис, директор авторитетной организации Казахстанское бюро по правам человека, считает, что причин, по которым полиция не выдает информацию о задержанных и пропавших, может быть несколько. Во-первых, это озлобленность полицейских («полиция потеряла своих сотрудников, на людей смотрит как на врагов»); во-вторых, процесс опознания тел может затянуться надолго; в-третьих, возможно, в местах содержания грубо нарушаются законы.

— Боюсь, что после таких трагических событий со многими задержанными, мягко говоря, обращаются незаконно, избиениями и пытками пытаются добиться какой-либо информации. Как это было с кыргызским джазовым музыкантом: дошли до грубейшего нарушения прав человека, выбив из человека признательные показания о том, чего он не делал. Поэтому сейчас у нас есть основания беспокоиться о том, что пытаются из них добыть или каким образом пытаются их заставить что-то подписать. Поэтому не дают информации.

Бахытжан Торегожина добавляет, что в полиции сокрытие информации объясняют режимом ЧП, и говорит: «Они считают, что могут не отвечать родственникам и адвокатам».

Евгений Жовтис называет сокрытие от родственников информации незаконным. Введение чрезвычайного положения «никак не освобождает полицию от обязанностей, связанным с процессуальными правами граждан», говорит Жовтис. 14 января правозащитники написали письмо на имя президента, омбудсмена, в Генеральную прокуратуру, отметив, что силовые органы не дают информацию о задержанных, пропавших без вести. Евгений Жовтис, один из подписавших обращение, говорит, что пытается с коллегами «добиться, чтобы информация о задержанных и погибших была публичной».