Как январские протесты на юге страны переросли в шокирующее насилие – от применения настоящих боевых патронов и до избиения задержанных полицией.
Orda.kz в сотрудничестве с изданием The Diplоmat рассказывает истории Шерил Рид о казахстанских независимых журналистах, которые освещали все события января на охваченных протестами улицах.
Шерил Л. Рид
ТАРАЗ, Казахстан: Нурадин Ракай пять дней не выходил из дома. О том, что его могут задержать, он узнал от своих коллег, – журналист был на акции протеста и числился в списке подлежащих арестам лиц.
Как рассказывает Нурадин, 4 января он работал в центре города, но свой пресс-жилет тогда не надел – в этот момент он вёл прямую трансляцию на своей странице в Facebook. Через какое-то время Нурадин, бывший пресс-секретарь и советник предыдущего акима Тараза Айтказы Карабалаева, отложил камеру в сторону и дважды выступил перед собравшимися. Каждое из его выступлений длилось не больше минуты.
После этого полицейский вытащил Ракая из толпы и приказал немедленно покинуть площадь. Журналист так и поступил. А уже через несколько минут спецназ начал хватать протестующих и заталкивать их в автозаки. Двух задержанных журналистов отпустили быстро, а вот третью, Айжан Ауелбекову, корреспондента газеты «Время», доставили в отделение полиции. Как она сказала, там её избили, а через три часа освободили.
Нурадина тоже вызвали в полицейский участок. Сотрудники правоохранительных органов заявили, что проведут расследование, ему нужно было вернуться домой и не покидать его стены. Он ждал несколько дней. Уже от друзей журналист узнал, что на площади собрались тысячи протестующих, а мирный митинг превратился в массовые беспорядки.
В ночь на 6 января протестующие подожгли здания областного акимата и политпартии, несколько полицейских участков и следственный изолятор.
Как позже было заявлено в официальном сообщении, сотрудники правоохранительных органов открыли ответный огонь по вооруженной группе протестующих. Аким Жамбылской области сообщил, что 15 человек погибли от пулевых ранений. (Радио «Азаттык» передаёт о 18 погибших в регионе.) Более 288 человек, большинство из которых от 17 до 25 лет, получили ранения.
9 января Нурадин услышал стук в дверь.
Наблюдатели
Как и в Таразе, протесты в Шымкенте начались около полудня 4 января, но прошли в самых разных уголках города.
В тот день 36-летняя Дилара Иса, бывшая корреспондентка «Азаттыка», заметила нескольких человек, которые сидели в машине и наблюдали за её домом. Дилара часто сталкивалась с такими «наблюдателями». В течение многих лет одетые в штатское люди появлялись возле её дома каждый раз, когда в городе разгорались протесты.
На демонстрации Дилара обычно приезжает на автобусе – среди других пассажиров она чувствует себя в безопасности. По обыкновению наблюдатели идут за ней следом, садятся в тот же автобус и нагло её фотографируют. Дилара уверена, все эти люди – сотрудники полиции или КНБ. Пару раз она даже вступала с ними в открытый конфликт, требовала объяснить, на каком основании её преследуют и снимают на камеру. Но ни на один вопрос наблюдатели не дают ответа.
Когда 4 января Дилара вышла на площадь перед акиматом, она заметила около 20 протестующих и тех же самых людей, которые дежурили у её дома. Она ездила по всему городу, снимая случайные акции протеста, которые быстро подавлялись полицейскими. Где бы она ни появлялась, наблюдатели следовали за ней.
В пресс-жилете и маске с логотипом «Азаттык» Дилара вела прямую трансляцию мирных митингов на сайт издания. Она снимала людей, держащих казахстанский флаг и поющих национальный гимн. В какой-то момент, когда она снимала задержание протестующих, одна из знакомых Диларе сотрудниц правоохранительных органов, потребовала, чтобы она прекратила запись. Журналистка попросила не мешать ей работать, но сотрудница полиции стояла прямо перед её камерой и постоянно блокировала обзор.
К 20:30 около 5000 человек собрались на проспекте аль-Фараби между Shymkent Plaza и Русским драматическим театром.
«На мгновение показалось, что толпа и полиция не знали, что делать дальше», – сказала Дилара.
Полиция перекрыла улицы и не пыталась кого-либо задержать. Интернет перестал работать, но Дилара продолжала снимать.
«Я думала только над тем, что я должна освещать всё, что происходит, потому что я была там единственным журналистом и вся ответственность тоже легла на меня», – сказала она.
Протестующие составили список требований и настояли на том, чтобы всех задержанных освободили. К 23:00 более 10 000 человек собрались возле ТРЦ Shymkent Plaza. Толпа была шумной, но мирной. Они требовали, чтобы аким города вышел к ним, но когда он так и не появился, толпа самостоятельно двинулась в сторону акимата.
 100vw, 1440px” data-lazy-src=”https://orda.kz/wp-content/uploads/sites/2/2023/01/shymkent6_photographer-dilara-isa.jpg” />
<figcaption>Шымкент. Фото Дилары Иса. Радио «Азаттык»</figcaption>
</figure>
<p>Они шли и пели национальный гимн, движение на улицах останавливалось – сидящие в машинах граждане включали патриотические песни на полную громкость и опускали окна. Некоторые кричали: «Шал, кет!», «Оян, қазақ!» и «Долой коррупцию!»</p>
<p>Процессия растянулась более чем на километр. Люди стояли на своих балконах по обеим сторонам улицы и наблюдали за маршем, а протестующие призывали прохожих присоединиться к ним.</p>
<p>По словам Дилары, в толпе угадывалось много молодёжи, женщин и активистов, но ещё была группа мужчин с бородами и в коротких штанах, которые кричали «Аллаху акбар». Некоторые протестующие просили толпу не крушить чужое имущество на своём пути.</p>
<p>Когда люди дошли до акимата в 1:30 ночи 5 января, их встретили ещё около 1000 протестующих, уже собравшихся на городской площади. Дилара видела, как люди пытались попасть внутрь акимата. В какой-то момент мирный митинг превратился в безумие – кто-то начал бросать камни в здание.</p>
<blockquote class=)
«Я не могла поверить своим глазам, когда увидела, как кто-то забрался на полицейскую машину, начал пинать её и разбивать окна», – сказала Дилара. Подойдя поближе, она увидела, что полицейскую машину перевернули.
 100vw, 1440px” data-lazy-src=”https://orda.kz/wp-content/uploads/sites/2/2023/01/shymkent3_photographer-dilara-isa.jpg” />
<figcaption>Шымкент. Фото Дилары Иса. Радио «Азаттык»</figcaption>
</figure>
<blockquote class=)
«Один из них сказал: «Давайте уничтожим все машины». За 10 минут были выбиты стёкла у десятков полицейских машин. В воздухе смешались дым и пыль», – вспоминала она.
«Люди кричали и плакали»
Через три дня после окончания протестов в Таразе Нурадин открыл входную дверь и увидел полицейских в гражданской одежде. Это было 9 января.
«Меня арестовали и отвезли в участок. Там меня избили. Били кулаками, пистолетом, дубинкой. Меня били в основном по телу, по почкам. Но не только меня. Мы были в маленьком бараке, а людей привозили всё больше и больше – более сотни человек. Там не было воздуха. Люди плакали и кричали», – вспоминает Нурадин.
Как он рассказывает, его заставили пройти через небольшой коридор, где полицейские избивали по 10 человек за раз.
«Я думал, что умру», – сказал он. Нурадин не знал, что будет дальше и сможет ли он выдержать все удары.
Когда он слышал крики других избитых, Нурадин задал себе вопрос, почему его наказали за выступления. Он думал над тем, что именно говорил тогда на площади. Нурадин считал, что поступает правильно, когда обращался к протестующим, просил не разбивать имущество и спокойно донести свои требования до акима.
Полицейские, одетые в маски и гражданскую одежду, заставили его и других лечь ничком, пока они снова не начали их бить. В первый же день после избиения он упал в обморок. Ему было трудно дышать, позже у него отказали почки, и три дня он не мог ходить в туалет.
Избиения продолжались, и Нурадин периодически терял сознание. Он боялся, что в какой-то момент просто не проснётся. «Я думал, что если я умру, то не смогу доказать, что я невиновен», – сказал он.
Полицейские затащили его в специальную комнату для допросов и начали давить психологически. «Мне говорили, что якобы вчера видели меня с гранатой в руках, видели меня с ружьём», – вспоминает он.
Нурадин рассказывает, что при допросе ему не разрешалось смотреть на следователей, а во время побоев его заставляли стоять лицом к стене и не поднимать глаза на избивавших:
«Они заставляют тебя говорить, что ты видел какого-то человека, что ты явно кого-то знаешь. Если ты отказывался произносить то, что тебе говорили, тебя отправляли в ту самую комнату и снова начинать бить».
Нурадин продолжал настаивать на своей невиновности. Он находился дома с 4 января и выполнял требование полиции не возвращаться на городскую площадь.
«Я был довольно известным здесь журналистом, а ещё у меня была официальная должность пресс-секретаря в акимате», – пояснил он.
Он сказал, что следователи знали об этом и издевались над ним: «Они говорили: «Ну, что же ты тогда не пишешь об этом?»
По его словам, многие друзья, узнав о его задержании, боялись идти к нему домой. Люди отнеслись к его семье так, как будто он стал «врагом нации».
«Моя жена и дети не знали, жив я или мёртв», – сказал он.
 100vw, 1440px” data-lazy-src=”https://orda.kz/wp-content/uploads/sites/2/2023/01/taraz3_islambek-dastan.jpg” />
<figcaption>Тараз. Фото Исламбека Дастана</figcaption>
</figure>
<h2>Агрессия растёт</h2>
<p>В то ранее утро 5 января протест становился жёстче, а сами демонстранты – агрессивнее. В том числе по отношению к Диларе. Один из мужчин буквально наорал на неё за то, что она снимала всё происходящее насилие, ведь её снимки могли создать проблемы протестующим. Она проигнорировала его. Другие демонстранты схватили Дилару за руку, пытаясь вырвать телефон. Молодой человек с бородой и в коротких штанах крикнул ей, чтобы она прекратила снимать. Она сказала ему не вмешиваться.</p>
<p>Дилара заметила, что протестующие, которые разбивали окна и повреждали автомобили, отличались от мирных демонстрантов. Последние выдвигали требования, пели национальный гимн и кричали толпе не трогать чужие машины и не повреждать здания.</p>
<p>Протестующие становились всё более агрессивными по отношению к ней, и Дилара решила – пора уйти. Её муж присоединился к ней, как только она добралась до акимата, но к тому времени она поняла – обстановка стала слишком опасной для них двоих. Он отвёз их домой около 3 часов ночи, всю дорогу за ними следовала машина, полная «наблюдателей».</p>
<p>Даже находясь в родных стенах, до Дилары доходили звуки разрывающихся светошумовых гранат, которые вспыхивали в районе акимата в 15 минутах езды от их дома. Позже ей позвонили оставшиеся на площади и сказали, что полиция применила водомёт.</p>
<p>Утром 5 января Дилара отправилась в акимат, перед которым выстроились полицейские и военные. Рядом стоял десяток уничтоженных и перевёрнутых полицейских машин.</p>
<figure class=)
 100vw, 1440px” data-lazy-src=”https://orda.kz/wp-content/uploads/sites/2/2023/01/shymkent8_photographer-dilara-isa.jpg” />
<figcaption>Шымкент. Фото Дилары Иса. Радио «Азаттык»</figcaption>
</figure>
<blockquote class=)
«Город, казалось, охватил непонятный страх, – рассказывает Дилара. Куда бы она ни пошла, люди шептались, что на этот вечер у акимата запланирована ещё одна акция протеста. – «Людей предупредили, чтобы они забрали наличные в банках и покупали продукты до 17:00, потому что магазины закрывались. Было много паники».
Дилара планировала освещать митинг второй вечер, но, когда она позвонила своему редактору в алматинский офис «Азаттык», ей сказали, что здешние журналисты были обстреляны. Редакция приказала всем корреспондентам оставаться дома.
Около 9 часов вечера Дилара из своего дома снова услышала звук светошумовых гранат, исходящий из акимата. Два часа спустя несколько активистов, которых она знала, позвонили ей и сказали, что по людям начали стрелять – некоторые погибли, многие получили ранения. Они спрашивали, почему её не было на площади. Каждому из них она объяснила, что редакторы приказали ей держаться подальше.
Дилара рассказывает, что всю ночь боролась с желанием вернуться на протесты.
Звонки продолжались до 3 часов ночи. Она напомнила себе, что являлась матерью четверых детей.
«Я не могла сомкнуть глаза», – сказала она. Стрельба продолжалась до 6 часов утра.
Позже тем же утром Дилара снова пошла в акимат, там слонялись от 50 до 60 протестующих. Солдаты окружили сгоревшее здание. На земле были кровь и гильзы от пуль. Булыжник на площади был разрушен, а машины сожжены.
Несколько активистов рассказали ей, как военные и спецназовцы стреляли в людей и как скорая помощь не могла добраться до раненых.
«Я пожалела тогда, что не вышла ночью и не сняла происходящее», – сказала она.
Как в криминальном фильме
На четвёртый день задержания, 12 января, Нурадину исполнилось 35 лет. Он не знал, сколько ещё времени ему придётся здесь находиться. Позже над Нурадином начался суд, который проходил онлайн. «Судья сказал мне, что они вынесут предупреждение и я должен буду уплатить штраф».
«Я сказал им, что не собираюсь платить деньги. Сказал, если я действительно хоть немного виновен, то пойду в тюрьму. Я не в состоянии платить деньги. Мне нужно растить пятерых детей».
По его словам, некоторых задержанных оштрафовали примерно на 60 000 тенге. И они на самом деле были рады заплатить за своё освобождение. Другие получили 10 суток административного ареста и не оспаривали вынесенный приговор, так как это означало, что они могут, наконец, покинуть барак, где их избивали каждый день.
21 января Нурадина освободили. О своих 13 днях содержания под стражей в полиции он написал в Facebook.
«Полмесяца выясняли, не являюсь ли я террористом. Это была будто сцена из обычного российского криминального фильма. Что в итоге выиграл лидер партии, чье здание сгорело, от запугивания журналистов? Я не террорист», – сказал он.
Как рассказал Нурадин, всё его тело покраснело от синяков, а голова распухла от побоев. После освобождения у него всё ещё были проблемы с мочеиспусканием и он обратился за медицинской помощью. Врачи в больнице сказали ему, что его почки повреждены, но это не критично.
Найти работу было самой большой проблемой. Нурадин говорит, что после задержания его боялись нанимать. «Они думали, что я принесу проблемы».
На поиск работы ушло пять месяцев, но в конце концов его взяли на работу журналистом «31 канала». Ранее он проработал на канале девять лет до 2019 года. После этого работал пресс-секретарём акима области, а после этой работы работал советником в департаменте государственного архитектурно-строительного контроля.
Нурадин говорит, что перед своим выступлением 4 января он подал в отставку, «чтобы ни у кого не было проблем из-за меня». Но на своей странице в Facebook Нурадин дважды сообщил своим читателям, что его уволили с работы.
Секретный документ
Дилара была полна решимости выяснить, что произошло в конце 5 и начале 6 января, когда в Шымкенте началась стрельба. Она опросила свидетелей, пострадавших и семьи погибших.
Дилара хотела знать, как 73 человека были расстреляны, а 20 убиты, и почему полиция задержала более 3 500 человек. Она публиковала истории погибших и освещала их дела в суде, поскольку прокуратура называла их «террористами».
«Все эти истории начали воздействовать на меня психологически. Чем глубже я погружалась в них, тем больше на меня влияли подробности того, как некоторые из них погибли», – рассказывает она.
Дилара знала, что её телефон прослушивается и что она остаётся под наблюдением КНБ или полиции, поэтому тщательно выбирала, где и как брать интервью у людей. Источник, личность которого она продолжает скрывать, предоставил ей секретный следственный документ о 20 человек, убитых во время протестов.
«Это был очень важный документ. Мои редакторы были в шоке», – заявила она.
В течение нескольких недель городские власти отрицали, что полиция и военные использовали боевые патроны против протестующих. Секретный документ, полученный Диларой, предоставил неопровержимое доказательство того, что городские власти санкционировали применение полицией и спецназом силы против протестующих.
Согласно документу, около 23:00 5 января городские власти Шымкента разрешили полиции и военным стрелять по протестующим из пистолетов калибра 9 мм и автоматического оружия калибра 12 мм.
«Протестующие находились в состоянии алкогольного опьянения, не боялись светошумовых гранат, слезоточивого газа и водомётов, вели себя крайне агрессивно, использовали гладкоствольное ружье и другое оружие, бросали бутылки с зажигательной смесью и нападали на полицию и военных со всех сторон», – говорится в документе.
Согласно документу, пострадали 23 военнослужащих, 51 сотрудник полиции и два медицинских работника. Были сожжены или повреждены 142 военных и полицейских автомобиля. В документе также перечислены предметы, похищенные во время акций протеста: два пистолета Макарова, 151 бронежилет, 81 щит, 57 касок, 110 резиновых дубинок, 51 рация.
Кроме того, из 20 убитых только у троих были обнаружены следы алкоголя в организме. Только у одного из убитых было обнаружено оружие, автоматический пистолет и четыре патрона.
Семьи погибших были возмущены, когда узнали, что городские власти разрешили использование боевых патронов.
«Мой сын пошёл на митинг, – сказал Мурат Абдраимов, отец 19-летнего Нурболата Алпамыса. – В руках у него не было никакого оружия. Он ни в кого не стрелял, ничего не крушил. Моего сына ранили в голову. Почему им разрешают стрелять в мирных людей?».
В ноябре президент Касым-Жомарт Токаев объявил амнистию сотням осуждённых, которых заключили в колонии в связи с январскими протестами. Однако, по мнению некоторых правозащитников, амнистия позволяет сотрудникам правоохранительных органов, открывшим огонь по безоружным демонстрантам, избежать судебного преследования.
Шерил Л. Рид – американская журналистка и стипендиатка программы Fulbright Program. Она изучает репрессии в отношении СМИ в Центральной Азии, где взяла интервью у более чем 80 журналистов. Более подробная информация на cherylreed.com.
Диляра Яхьярова Орда.кз
https://orda.kz/krovavyj-yanvar-v-kazahstane-den-pyatyj-taraz-i-shymkent/
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.