В октябре прошлого года в Казахстане задержали якутского активиста Айхала Аммосова. Он провел год в СИЗО в Алматы. Ему грозила выдача России, которая разыскивала его за «дискредитацию» российской армии и «оправдание терроризма». Однако Аммосову удалось выехать в Германию.
«Медиазона. Центральная Азия» поговорила с якутским активистом перед его отъездом из Казахстана о том, как ему сиделось в СИЗО, о чем с ним говорили казахстанские силовики и почему его не выдали России.
МЗ: Расскажите о себе — где вы родились, как проходила ваша жизнь до войны, и как вы пришли к политическому активизму?
АА: Я родился в Республике Саха — Якутия, в Мегино-Кангаласском улусе. Я сам из деревни, ну, по-вашему из аула. Большую часть жизни я жил в деревне. Потом, когда я закончил школу, перебрался в город, в Якутск. И поступил на филологический факультет Северо-восточного федерального университета. Там учился 4 года. Изначально у меня рок-группа была и я там высказывался, на выступлениях. А потом вот пошли акции. Мы и до войны тоже клеили листовки. Но меня заметили только после ее начала. Я не знаю, почему.
В 2022 году Айхал Аммосов, по паспорту Игорь Иванов, провел несколько антивоенных акций, за три из которых его судили. 17 мая Якутский городской суд оштрафовал на 30 тысяч рублей Аммосова за граффити «Нет войне» на трех языках по делу о «дискредитации» российской армии. На следующий день та же инстанция по аналогичному сценарию назначила штраф активисту за акции около филиала компании ритуальных услуг «Ритуал Сервис» в Якутске. Аммосов 20 апреля пришел туда с плакатом «Жених приехал» — цитатой из фильма Алексея Балабанова «Груз 200». Третий раз музыканта задержали и судили по двум статьям — мелкое хулиганство и «дискредитация» армии. По первому эпизоду Аммосову назначили 500 рублей штрафа, а по второй статье снова оштрафовали на 30 тысяч. На этот раз суд усмотрел нарушение в антивоенной листовке «Нет Войне! Испачкай руки краской, а не кровью». Музыканта также отбывал аресты в российском СИЗО. В середине августа 2022-го его задержали после попытки вывесить в центре города баннер «Yakutian punk against war». Тогда суд назначил ему арест на 15 суток по статье о мелком хулиганстве. 3 сентября Аммосова арестовали повторно из-за уклонения от уплаты штрафа. Сразу после окончания последнего ареста, Аммосова вновь посадили на такой же срок в СИЗО. Помимо вышеперечисленных акций, активист зажигал свечи у мемориальной доски «Город-герой Киев» и написал на растяжке к 100-летию Якутской АССР: «Якутия будет свободной».
МЗ: Как вы оказались в Казахстане?
АА: У меня изначально плана не было в Казахстан приезжать. Я думал через Беларусь в Польшу куда-нибудь доберусь. Поэтому я сперва поехал в Беларусь. Я там недели две или чуть больше жил. Был в раздумьях, как мне попасть в Европу. Надо было переплыть реку, а там сильное течение, люди постоянно тонут. Поэтому я решил, что надо ехать в Казахстан.
Я приехал в январе 2023. А задержали меня в октябре, 9 октября. 10 месяцев. И я работал в Алматы грузчиком в мебельном салоне «Шатура». Это сзади торгового центра «Армада». Это вроде Сайран или Сарыарка.
МЗ: Расскажите подробности вашего задержания. Как это произошло?
АА: Это было в понедельник. Я пришел на работу. Нас на тот день заранее предупреждали, что сорокотонник приедет, это большая фура с мебелью. И они сказали чтобы мы раньше пришли на работу и чтобы морально подготовились, потому что тяжелая работа. Мы с утра до двух или трех часов дня все это разгрузили, весь этот товар, потом собирались обедать. Я пошел выбрасывать мусор, который остался внутри фургона-сорокотонника. И когда я выкинул мусор, пакеты всякие, с машины прибежали трое сотрудников КНБ, они были в гражданке, меня схватили и сразу же посадили в машину. Они сказали, что я нахожусь в международном розыске, что я задержан и что «мы сейчас поедем в здание КНБ». Они сказали, что поступало запросов много из Москвы — по мою голову там очень много денег истрачено. Меня хотят побыстрее в Якутию, в тюрьму посадить. Этапировать… экстрадировать, точнее. И они сказали «Мы к тебе претензий не имеем, ты в Казахстане ничего плохого не делал, просто у нас сотрудничество между Казахстаном и Россией, мы обязаны вот таких задерживать. Ты не обижайся на нас, у нас к тебе вообще никаких претензий, ты можешь жить в Казахстане сколько хочешь — ты ничего плохого не делал. А то, что тебя террористом назвали, ну это типа Россия, русские конкретно головой тронулись. Ну ты сам понимаешь, ты же умный человек». Меня отвезли в здание КНБ и я сидел, наверное, до вечера. Потом меня ночью отвезли в наркологический, чтобы удостовериться, что я трезвый. Потом меня отвезли еще к одному врачу. Там он проверил мое тело, мое состояние здоровья. Потом отвезли ИВС и мне сразу дали меру пресечения 40 дней. В ИВС я сидел 3 дня, потом сразу меня в СИЗО направили.
МЗ: Какие были условия содержания в СИЗО?
АА: Так как вот эта тюрьма одна из самых больших — «Алматинский централ», там очень много, большое скопление людей. И там почти все национальности сидят. Я сидел с арабами, афганцами, уйгурами, курдами, иранцами, азербайджанцами — там много кто был — русские, украинцы. Очень много разных национальностей и 90% — мусульмане. Я даже в одной хате сидел с вахабистами. Ну, они меня кинули туда, сказали, «ты же террорист». Я им говорю: «Так я же политический, а они — религиозные. Это вообще не одно и то же». А они сказали: «нам похуй». Ну, вообще, я думаю, нельзя говорить о тюрьме плохо, потому что я хорошо сидел, грех жаловаться. Если сейчас говорить про тюрьму плохое, то это как-то несправедливо будет. Потому что пацаны остались — мои друзья. И может быть им тоже может прилететь из-за этого. Так что я не могу ничего плохого сказать. Я сам хорошо сидел, меня никто не бил — я достойно отсидел свой срок от звонка до звонка.
МЗ: Как проходили ваши дни в СИЗО?
АА: Утром просыпаешься, дают баланду, что-то типа каши. Телевизора не было. Радио тоже не было. Ну вот так сидишь, ждешь, не знаешь чего. Я книги читал. У меня, слава богу, много книг было. Все отправляли книги. Я все время читал книги, мужики играли в нарды, мы общались, кому-то стригли волосы налысо, я сам много раз пацанам-казахам налысо стриг, под ноль убирал бритвой.
МЗ: На родине вы тоже сидели в СИЗО. Как сильно отличаются условия в России и в Казахстане?
АА: Ну, особо ничего не отличается. Тюрьма есть тюрьма, я там 42 дня сидел. В казахстанской тюрьме ментам на меня было похуй. Они знали, кто я такой, откуда я. А в Якутии наоборот пытались меня сломать — меня били, в одиночную хату кидали. По коридору, продолу «ласточкой» заставляли бегать.
МЗ: Что значит «бегать ласточкой»?
АА: Это торс вниз опущенный, руки назад. Вот такая поза, и ты бегаешь по длинному коридору туда-сюда, и тебя бьют дубинками в это время. В Казахстане такого не было.
В Казахстане у нас проблемы были драки внутрихатовские. Я очень много дрался. Потому что там религиозные отличия. Они говорят, мы мусульмане, а ты не мусульманин. Там много разных национальностей и я был единственным и первым саха, который сидел вообще в казахстанской тюрьме. Поэтому арестанты пытались как-то на это надавить.
МЗ: Как проходили ваши заседания судов?
АА: Когда я сидел в тюрьме, меня звали на суд. А тут оказывается, в Казахстане, я в первый раз столкнулся с таким, у вас онлайн-суды. У нас там в Якутии такого нету. Там надо вывозить заключенного в суд и там судить. А у вас сразу на месте через Skype, Zoom, WhatsApp.
Я один год не видел солнца. За весь год сидел в 9 хатах. Первое время, когда я сидел в 2023 году, октябрь, ноябрь, еще нас там выводили пару раз, а потом вообще перестали выводить. Тюрьма же большая, там очень много разных продолов, очень много разных хат. И где-то выводят, где-то нет.
МЗ: Когда вы узнали, что по вашему делу наконец-то есть подвижки и скоро вас выпустят?
АА: А я на самом деле не знал, что меня отпустят. Ну, я надеялся на это, но думал, что будет какая-то провокация или там, продлят или заберут меня, экстрадируют. Потому что по мою голову очень много людей бегало — ФСБшники русские, центр «Э», много кто. И я готовился к худшему.
9 октября, спустя ровно год, ко мне пришли и сказали «с вещами на выход». Я удивился. Я даже не поверил — подумал, что шутят. Я сказал: «Можно я час еще посижу, с мужиками попрощаюсь?». А они: «Нет, давай быстрее, 10 минут даем». Мужики там стали плакать, мы стали обниматься, прощаться. Мы там как семья стали. Мы выпили чефир напоследок, сели за стол. Стали прощаться, они там пожелания говорили, обнимались там, говорили: «Давай, там больше не попадай в тюрьму».
Я сидел с арабом, русским. Они вдвоем старики были. Арабу — 54, русскому — 69 или 70 лет. Азербайджанец и каракалпак. У нас религиозный был только араб. Он намаз совершал. А до этого хата все вообще без исключения намаз совершали — 5 раз в день. Потом я собрал свое барахло — одежду с книгами. У меня очень много книг накопилось в тюрьме. И я вышел. Когда я освободился, я час ходил возле тюрьмы. Не мог найти телефон. Потом я позвонил правозащитнице-активистке Боте Шарипжан. Она удивилась, что меня очень рано выпустили. Они думали, что меня где-то в 8 вечера выпустят. А я освободился где-то в 12 или в 11. Когда Бота приехала, приехали сотрудники тюрьмы, семеро их было, и они меня похитили. Они на машине приехали, оказывается, они меня час искали возле тюрьмы, не могли найти. А я же возле нее ходил вокруг, да, около. Они меня схватили, посадили в машину, мою китайскую фонку клетчатую, тоже положили. И говорят «Ты, оказывается, не должен был освободиться. прокуратура нам звонила, «Нахуя вы этого человека отпустили? Его должны были забрать из Якутии. Там конвой какой-то приехал. Его должны забрать»». Ну, я им сказал «Я знаю, что вы хотите сделать — похищение человека». В Кыргызстане же тоже похищали людей и российской стороне отдавали. И они такие молчат — понимают что к чему. Они смотрят на меня, у меня бумага об освобождении есть. Я от звонка до звонка отсидел. А задерживают за что, по каким правам? Я им сказал, я же уже отсидел. А они, ничего не могли объяснить мне, просто задержали и обратно в тюрьму. Бота там в панике. Она начала писать, звонить в КМБПЧ, всем, короче, кому может, что Айхала Аммосова похитили — какие-то семь здоровых мужиков приехали и задержали меня. Потом, там в тюрьме, меня заставили ждать конвойных. Я где-то 2 часа ждал этих конвоиров. Сказали, что кто-то приехал за тобой, они сами не знают, кто именно. Ну я догадался, что это из Якутии отправили людей, чтобы меня забрать. Ну, похитить точнее. Они не хотели, чтобы я освободился и продолжал заниматься политической деятельностью. Потом приехали два казахстанских сотрудника полиции и они сказали, что мы сейчас тебя отвезем в миграционку. А вот когда Бота Шарипжан приехала, я успел с ее телефона позвонить своим друзьям, азербайджанцам, с которыми я в тюрьме сидел. У меня много друзей появилось. Казахи там, уйгуры, азербайджанцы, таджики, узбеки. Вот, по всему Казахстану, Узбекистану, Кыргызстану — по всему СНГ. Я здесь со всеми и сидел. И вот я позвонил азербайджанцам, они должны были меня встретить в тот день. Но они думали, что я вечером освобожусь, а не утром. Я сказал «Алло, как дела?» потом меня сразу начали хватать за руки вот эти менты я сказал «Меня похищают. Ты знаешь, что делать». Я им рассказывал, когда сидел в тюрьме, что могут быть такие провокации или попытаются меня похитить. Они были осведомлены об этом. Они раньше меня освободились — где-то в августе. И они сказали «9 октября, Ин ша Алла, если ты освободишься, мы толпой приедем и встретим, чтобы тебя никто не тронул». Я сказал: «Жақсы, жарайды». Они все спортсмены, занимаются смешанными единоборствами. Потом мы едем с ментами в миграционку Ауэзовского района и там нас ждали азербайджанцы. Они вправду толпой приехали на нескольких машинах и окружили эту машину полицейскую и сказали «Выходите, поговорим». «За что вы его задержали? Он освободился, у него все в порядке, бумаги». Они сказали: «Мы ничего не знаем, с нашим начальником надо поговорить». И они такие «Не, давай сейчас все решим — либо вы его освобождайте, либо плохо будет, так сказать». Менты пиздец испугались (смеется). Азербайджанцы говорят «Сумку дай», я достал сумку и отдал. Они сказали «Давай сейчас прям тут решим — он с нами поедет, он якут — наш брат.» Потом их начальник подошел и говорит «Кто вы ему такие? Почему вы его хотите забрать? Вы че, охуели что ли? Прокуратура звонила, сказала его не отпускать. За ним должны приехать люди и его забрать на его родину». И они сказали «Мы его братья, он в тайне будет жить». Он сказал «Что-то он на вашего брата не похож, он же азиат, а вы на арабов похожи». Они сказали «Вот вашего друга, начальника, кого-то знаем.» В итоге мы зашли в миграционку — мне дали РВП на 5 дней и азербайджанцы меня забрали. Бота не знала, что меня забрали. Все думали, что меня уже в аэропорт везут, что уже в Якутию отправляют. Моя адвокатка Инара Масанова, КМБПЧ, все, они подумали, что меня уже украли. Как уточнили в КМБПЧ, Аммосов сначала получил РВП на 5 дней, потому что в Миграционной службе не знали о его статусе лица, ищущего убежище, который казахстанские власти дали ему незадолго до назначения экстрадиционного ареста. Правозащитники повторно обратились в ведомство после того, как были готовы все документы для въезда в Германию, и активисту предоставили новое разрешение на временное проживание с учетом его статуса, на срок до середины января следующего года. Я с азербайджанцами поехал, они мне дали телефон, новую сим-карту. Мы поехали в баню, шашлыки купили, короче, всю ночь гуляли на их машинах. Они меня хорошо встретили. И я тогда Боте написал, что я на свободе, они удивились, как тебя освободили вообще. Первое время у них жил, у азербайджанцев. Потом я переехал к другу из Якутии и с ним начал жить. Мы с азербайджанцами до сих пор на связи. Со всеми с кем я сидел в тюрьме, я с ними общаюсь — с казахами, с узбеками, с таджиками. Постоянно на связи.
МЗ: Кто и как вам помогал с документами для переезда в Европу?
АА: Правозащитники помогали, они в прошлом году должны были это сделать. Но они очень долго это делали. И вроде был скандал, почему они вовремя мне не сделали. Я в прошлом году должен был уехать в Европу. Они мне очень долго делали. И пока они все это делали, меня уже успели задержать. Потом я уже год отсидел.
МЗ: Какие у вас планы после того, как вы уедете в Европу?
АА: Буду дальше заниматься своей деятельностью. Хочу заниматься деколониальным активизмом. Буду общаться с «левыми», с марксистами. И хочу помогать политзаключенным. Я хочу помогать и саха, и казахским. Потому что я внутреннюю кухню увидел казахской тюрьмы, там очень много людей сидит по беспределу. Я там, когда находился в тюрьме, сам помогал пацанам, которые сидят за какую-то хуйню. Ну там, за наркотики — им там дали прям 10-12 лет. Я им помогал апелляшки писать, апелляционные жалобы, заявления. Потому что там в тюрьме очень много малограмотных, безграмотных людей, они не знают, как писать это. Я сидел с уголовным кодексом Республики Казахстан, и писал все эти жалобы, все эти заявления — в прокуратуру, много куда писал.
МЗ: То есть вы будете заниматься и казахстанской правозащитой?
АА: Я бы не сказал, что казахстанская правозащита, потому что я же не гражданин Казахстана. Я скорее буду помогать, собирать деньги, чтобы отправить передачки к казахстанским заключенным. Какие-то организационные или юридические моменты.
Медиазона
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.