Дело Альнура Ильяшева. День четвертый

На заседании 17 июня адвокаты Альнура Ильяшева несколько раз заявляли отвод судьи Залине Махарадзе, а также об отводе всему составу судей. Защитникам отказали во всех отводах, и рассмотрение дела продолжилось.

В суде выступили активистки Айжан Кенес и Даная Калиева. Они рассказали, как вместе с Ильяшевым собирали и раскладывали по сумкам продуктовые наборы, предназначенные для социально уязвимых казахстанцев во время ЧП. По их словам, партия Nur Otan присвоила себе труды волонтеров. Калиева также добавляла, что Ильяшев не врал в своих постах в фейсбуке.

Затем суд допросил эксперта Розу Акбарову, которая сделала заключение о том, что посты Ильяшева несут угрозу общественной безопасности.

Заседание начинается. Судья Залина Махарадзе говорит, что им поступило заявление от экспертки Акбаровой о том, что она не сможет присутствовать на заседании из-за проблем со здоровьем, но «полностью согласна с позицией истца».

Адвокаты Ильяшева просят суд перенести заседание до выздоровления Акбаровой, так как она «ключевой источник, на экспертизе которой все строится».

— У меня лично восемь вопросов к ней есть. Я прошу отложить процесс до выздоровления Акбаровой, без нее не вижу продолжения процесса, — говорит адвокат Виталий Воронов.

Адвокаты Нурлан Рахманов и Таир Назханов поддерживают своего коллегу и просят вызвать в суд двух других экспертов, которые готовили совместное заключение.

— 17 апреля Акбарова подписала заключение, и 17-го меня задержали. Только ее заключение было основанием для задержания. То, что вы сейчас делаете, только подтверждает то, что вы хотите поскорее закончить процесс и сегодня меня осудить, — говорит подсудимый Ильяшев.

В итоге судья отказалась откладывать процесс.

К Ильяшеву, который участвует в процессе по видеосвязи из СИЗО, вызвали фельдшера из-за жалоб на головокружение. Судья объявила 10-минутный перерыв, чтобы врач смог осмотреть Ильяшева.

— У меня все нормально, давление 120 на 80 … Дали аскорбинку, — спустя пару минут говорит Ильяшев.

Процесс продолжается. Фельдшер сказал, что состояние Ильяшева в норме, и он может участвовать в заседании дальше.

Адвокат Ильяшева Назханов говорит, что к нему в офис пришел политолог Досым Сатпаев и просит его допросить. Но судья обращается к Ильяшеву и спрашивает, будет ли он давать показания.

— А что, обвинение уже представило доказательства? — интересуется Ильяшев.

— Обвинение на прошлом заседании сказало, что все доказательства в деле.

Адвокат Воронов просит судью допросить Сатпаева в качестве политолога, чья экспертиза была приобщена к материалам дела.

Прокурор Дастан Мырзагали возражает. В итоге судья удовлетворяет ходатайство адвоката, начинается допрос Сатпаева.

На видео появляется политолог Досым Сатпаев. Первым вопросы ему начинает задавать адвокат Таир Назханов:

— По поводу заключения, которые вы выполнили по моему адвокатскому запросу. К каким выводам вы пришли?

— Передо мной стоял один конкретный вопрос — имеются ли признаки информации, нарушающие общественный порядок в условиях режима ЧП? Я изучил три публикации Ильяшева и для анализа использовал [книгу] Ричарда Рича «Политология: методы исследования», казахстанская политэнциклопедия. Также книги Ольшанского, Дягтерева, «Психология манипуляций», также Конституцию и устав партии Nur Otan.

По его словам, он не нашел в постах Ильяшева призыва к каким-либо действиям, хотя там присутствуют критичные высказывания.

— В ходе внимательного изучения самого обвинения, уголовной статьи, я понял, что обвинение исходит из странного факта того, что посты в социальных сетях могут нести угрозу для граждан и страны. Но должны быть некие индикаторы того, что пост стимулирует какие-то действия. Это, например, лайки, репосты, комментарии. Но тоже непонятно… Какой пост представляет угрозу? Тот, что набрал 10 тысяч лайков или 100 комментариев? А эти посты не вызвали большого внимания в соцсетях, это видно по количеству лайков и комментариев, — рассказывает Сатпаев.

Сатпаев, ссылаясь на исследования, говорит, что если около 3,5% от населения страны чем-то недовольны, то это может дойти до массовых протестов. Но аудитория постов Ильяшева — это не 3,5%, а меньше.

Допрос продолжается. Политолог Сатпаев говорит, что не видит в постах Ильяшева манипуляции, и не считает, что они могли привести к акциям протеста.

— В соцсетях высокий уровень критичности, этим они отличаются от офлайн-СМИ. Именно в интернете появился термин «фактчекинг» — то есть люди проверяют информацию. И заявлять, что какой-то пост зомбирует людей — это довольно странно, — говорит политолог.

Контент-анализ Сатпаева показал, что основной объект критики в постах Ильяшева — партия Nur Otan. По словам политолога, партия — лишь один из элементов негосударственных институтов, и она не вправе выступать от имени народа.

— Таким образом, критика партии не является критикой народа. Это не может приравниваться к национальной безопасности страны. Казахстан — это не Советский Союз, в котором партия была сращена с государством. У нас это невозможно по Конституции, невозможно по закону о политических партиях, — продолжает Сатпаев.

Досым Сатпаев считает, что подобное уголовное дело может быть основанием для мнения, что государство поддерживает ту или иную партию, что противоречит Конституции.

Теперь вопросы Сатпаеву задает адвокат Нурлан Рахманов. Первый вопрос касается заключения экспертки Розы Акбаровой.

— Что может означать тот факт, что политология не включена в список экспертиз?

— Это как снежный человек. Его никто не видел, а следы есть. Я не раз делал экспертизы политологические. Обвинение постоянно включает политологические экспертизы в материалы дела. Здесь вопрос к стороне обвинения, представляющей государство, потому что последние годы они активно используют политэкспертизу в своих уголовных делах. Мне странно слышать аргументы Акбаровой — политэкспертизы нет, но она подписывается именно как политолог.

Далее вопросы задает адвокат Виталий Воронов.

— Знакома ли вам Акбарова Роза Амангельдиновна? Знакомы ли вам ее публикации?

— Нет, не знаком. У меня опыт 23 года, но я не знаком с ее публикациями, — отвечает Сатпаев.

— Существует ли в Казахстане политологическая наука — ученые, труды, на госязыке в том числе? Акбарова вчера заявила, что в Казахстане ее нет, и в экспертизе указала источники исключительно российские.

— Это заявление Акбаровой может как раз говорить о том, что политологом она не является. С 1991 года в Казахстане появилось большое количество специалистов, подтвердивших PhD. В Казахстане есть академическая политологическая наука. К тому же, есть диссертационный совет, где защищают диссертации по политологии. В Казахстане есть исследования — я ссылался в экспертизе на политэнциклопедию, например. Я считаю утверждение Акбаровой непрофессиональным.

— Когда вы говорите об отсутствии угрозы нацбезопасности, вы говорите о какой стране? О какой-то абстрактной?

— Нет, конечно, уголовное дело ведь конкретное. Но в экспертизе я обращался к теоретическим политологическим исследованиям, которые применимы к любому государству.

Политолог Сатпаев не видит связи между режимом чрезвычайного положения и постами Ильяшева, потому что в них речь идет не об эпидемии коронавируса, а о партии Nur Otan.

Теперь Сатпаева допрашивает прокурор Мырзагали:

— У вас есть лицензия давать подобные заключения?

— У меня есть больше, чем лицензия. Диплом. Меня сторона защиты привлекла как кандидата политических наук.

— То есть нет лицензии?

— Меня могут привлекать по диплому.

Допрос Сатпаева закончен, вопросов к нему больше нет. Судья Махарадзе снова спрашивает, будет ли Ильяшев давать показания. Ильяшев отказывается. Его адвокаты ходатайствуют о допросе свидетелей. Судья просьбу отклоняет.

Адвокат Назханов говорит, что права его подзащитного нарушаются, так как суд отказывается выслушать свидетельницу Аиду Альжанову.

— Вы вчера уже удовлетворили ходатайство о допросе Альжановой.

— Нет. Вы не обеспечили ее явку вчера, — возражает судья.

— Сегодня обеспечили. Вы зачем позорите судебную систему? Хочу напомнить гражданке Махарадзе о статье 418 УПК (вынесение судьей заведомо неправосудного решения). Вы столько уже нарушений сделали за этот процесс, я за вас переживаю. А у Назарбаева коронавирус, что вы будете делать потом? — говорит судье Ильяшев.

Прокурор Мырзагали обвиняет Ильяшева и его адвокатов в умышленном затягивании процесса. Адвокат Назханов напоминает, что суды идут почти каждый день в течение недели, и они порой подготовить ходатайства не успевают, поэтому о затягивании не может быть и речи.

Начинается допрос Альнура Ильяшева. Сначала вопросы активисту задает адвокат Назханов:

— Что вы можете сообщить по существу предъявленного вам обвинения?

— Некое анонимное общественное объединение фигурирует [в обвинении], непонятно, существует оно или нет. Я обращался, но оказалось, что нельзя такие вопросы задавать гособвинению. Поэтому я в недоумении, почему я так долго в тюрьме нахожусь. «В целях дестабилизации обстановки в Республике Казахстан», — это я обвинительный акт читаю. А что, что-то поменялось? Да, я писал посты в фейсбук, но кому какой ущерб причинили? И самое главное — причем тут заведомо ложная информация? «Вина Ильяшева доказана следующими документами…». Где [в моих постах] ложь?

— 28 апреля вам было предъявлено постановление о квалификации, и оно легло в основу обвинения. Там три публикации, расскажите, что вам вменяют.

К допросу присоединяется защитник Воронов и предлагает Ильяшеву рассказать, что предшествовало его публикациям.

— Мои ощущения — мы живем в некой реинкарнации канувшего в лету Советского Союза. Много хорошего было в той стране, в которой я родился, но все разрушил тоталитарный режим. Как говорил Досым Сатпаев, политорганизации подменяют государственную структуру. И этот процесс ширится и ширится. А ситуация в стране усугубляется, сколько девальваций было. Когда переходили с рублей на тенге — 4 рубля 25 тыйын был тенге. А сейчас 400. Партия Nur Otan вещает, что все хорошее благодаря им, а про плохое они не говорят. В том числе про коррупцию среди членов ее партии. Я считаю, что это неправильно, и я высказываю свое мнение об этом. Это мое конституционное право. Мы вроде себя демократическим государством объявили, — рассуждает Ильяшев.

Ильяшев продолжает свою речь.

— У нас нет равенства, тебя могут взять и осудить, как сейчас происходит. Фейсбук дал возможность высказываться — а в СМИ у меня нет доступа, там цензура. Сколько независимых медиа у нас ушло, редакции поджигают, бегут, уезжают из страны. Интернет тормозит в 21:00 — просто потому, что кого-то надо заткнуть. Наглядно видно, что у нас проходит подавление отдельных мыслей. Борьба с инакомыслием на государственном уровне.

Судья периодически останавливает Ильяшева и просит говорить по существу уголовного дела.

— Я писал не анонимно, — объясняет Ильяшев. — Если бы у меня было намерение манипулировать, я бы анонимно это делал. Но я делал фактчекинг, это проверка достоверности. Как юрист, я четко понимаю, что это нужно. Прежде чем что-то публиковать, надо брать за основу достоверные источники, перепроверять это. Во всех своих постах, где я делал какие-либо утверждения, я делал ссылки на публикации. Это абсурд. Я волей-неволей иногда соглашаюсь, когда Казахстан называют Абсурдостаном — здесь проиграла логика и выиграли силы абсурда.

Ильяшев отвечает на вопросы адвоката Таира Назханова, который интересует его образованием и семейным положением. Подсудимый говорит, что у него несколько дипломов — о юридическом и педагогическом образовании, магистратура по религиоведению. У Ильяшева есть дочь 17 лет и новорожденный сын.

— Теперь к тем постам, за которые вас привлекают к ответственности. Вот этот пост: «Гора родила мышь», — говорит адвокат и демонстрирует в камеру распечатанный на бумаге скриншот из фейсбука.

— Там смеющиеся смайлики… [Люди в комментариях] восприняли это как шутку. Вон там изображение мышки (в посте Ильяшева есть эмоджи мыши — МЗ). В экспертизе этого нет, там только текст. Забавная маленькая мышечка. Что в ней страшного? Кого она могла сподвигнуть на мародерство? Хорошая мышь, — говорит Ильяшев.

Судья Махарадзе снова просит его отвечать по существу.

— Я записал видеообращение, обратившись к гражданину Назарбаеву. Там, где он говорил, чтобы люди несли деньги в региональные фонды, чтобы бороться с коронавирусом. Это само по себе нонсенс, когда у государства не оказывается денег на борьбу с эпидемией, — снова уходит в рассуждения Ильяшев. — Сколько денег мы получаем от природных ископаемых и их экспорта? И в то же время у нас нет денег на карантинные меры? Раз обратился так называемый елбасы… Его поддерживают же все, вот если список Forbes открыть, 41 млн долларов на фоне этих состояний — это очень незначительно.

Затем Ильяшев рассказывает о своем посте «Нур Отан — партия жуликов и воров?».

— Это недоумение, возмущение, как так? Когда у нас задерживают акимов разных уровней — это всегда член партии Nur Otan, поэтому выходит, что партия Nur Otan — это партия воров? Причем я там ссылаюсь на Liter.kz.

Дальше подсудимый касается поста про волонтерство, который начинается со слов «Айжан, Даная, узнаете сумки?». Активист пересказывает события в супермаркете Magnum, о которых на прошлом засадании рассказывали свидетельницы Айжан Кенес и Даная Калиева.

— Девчонки занимались тем, что складывали [продукты] в пакеты, а я складывал в сумки и выносил. Они делали работу чуть полегче, а я готовые формированные пакеты, каждый по десять килограмм, перетаскивал и сгружал, вел учет. И я поэтому четко эти сумки помню. Когда у сокамерника эту сумку увидел, сказал ему, что я за эти сумки сяду, — говорит Ильяшев.

Адвокаты просят судью отложить процесс, чтобы Ильяшев смог пообедать. Но судья Махарадзе решает продолжить заседание без перерыва на обед.

— Вам такую установку дали, побыстрее закончить, что вы даже кушать не хотите? — спрашивает судью Ильяшев.

— Вы как разговариваете? Говорите нормально с судом!

— Вы наши права нарушаете. А хотите, чтобы я как-то по-другому разговаривал, подайте пример нам. Или вы как Назарбаев?

Допрос Ильяшева продолжается. Вопросы ему задает адвокат Назханов.

— Что вы можете сказать о заключении? У вас были вопросы к эксперту Акбаровой, которые вы не смогли задать по независящим от защиты обстоятельств?

— Там постоянное упоминание партии Nur Otan… И здесь, в частности, такие формулировки, как «характеризуется критическими побудительными сообщениям», то есть критика. С каких пор у нас запрещена критика? Я обращался к следователю Ержановой с просьбой предоставить документ, запрещающий критику, что я не имею права критиковать что-то. Причем я не в общем деятельность критиковал, а конкретные действия. Не «партия Nur Otan такие-сякие», я говорю про преступления, совершенные членами партии.

Ильяшев считает, что экспертиза Акбаровой была сделана в спешке и была сфальсифицирована.

— 14 апреля поступило. 17-го, в пятницу, меня задержали. 18 часов Акбарова ехала на машине, сама говорит, потому что остановлено было движение по стране. Несется она 18 часов по трассе, я хотел спросить — сама она ехала или нет? Она говорила, что отметки получала, выходит, она сама за рулем была. Вы представляете, в каком интеллектуальном состоянии она была, если она сама 18 часов ехала? — вновь отвлекается Ильяшев.

Между Ильяшевым и судьей Махарадзе завязалась перепалка — судья снова просит его говорить по существу. Ильяшев напоминает, что судья не разрешила ему уйти на обед, и просит его не перебивать.

Адвокат Рахманов снова просит судью сделать перерыв на обед. Судья Махарадзе игнорирует его и просит Ильяшева продолжать отвечать на вопросы.

— Вы меня, гражданка Махарадзе, решили допрашивать нон-стоп, будем [значит] сидеть до полуночи. Вам, кстати, нельзя вставать с вашего места. Как вы мне — так и я вам, — парирует Ильяшев.

Адвокат Рахманов еще раз просит судью прерваться на обед, потому что он не может с девяти утра сидеть без еды.

— Что у нас за гонка? У нас повышенное социалистическое обязательство? — возмущается защитник.

— Вы можете отключиться, есть еще два адвоката, — предлагает прокурор Мырзагали.

— Вы там что, кушаете технично? Не выключайте камеру. Вдруг у вас там булочка лежит! Вы там сидите, хрумкаете, — обращается Ильяшев к прокурору, который после этой реплики включил свою камеру.

— В условиях карантина своевременно принять пищу — это профилактика [коронавируса]. Вы нас подвергаете опасности, — настаивает Рахманов.

— Никто не кушает! — громко объявляет судья и заседание продолжается.

Теперь и адвокат Воронов просит объявить перерыв на обед.

— Cошлитесь на норму закона! Вынесите постановление, что согласно вот такой норме УПК мы работаем без обеда! — говорит Воронов.

— Хорошо, две минуты перерыва, — объявляет в итоге судья.

Позже секретарь суда объявляет получасовой перерыв на обед.

Перерыв окончен, заседание возобновляется. Адвокат Назханов спрашивает Ильяшева, могли ли его посты привести к мародерству и угрожать общественной безопасности.

— Только в чьих-то фантазиях, может. Они там даже пишут: «Продолжение публикаций Ильяшевым может привести…». То есть они утверждают, что если я продолжу писать посты, это может привести к определенным последствиям, — отвечает Ильяшев.

После этого Ильяшев начинает зачитать свои посты, но судья пытается его перебить и задать следующий вопрос.

— Наберитесь терпения, выслушайте меня. То, что вы не сделали, сделаю я. Лист дела 18… лист дела 19… Слава богу, стремящейся к благополучию Казахстана молодежи стало больше…. Тут написано: «Назарбаев против граждан». Я сделал репост, это стало основанием для уголовного дела.

— Вопрос снимается! — кричит судья, но Ильяшев продолжает читать.

В разговор вмешивается прокурор Мырзагали и просит Ильяшева остановиться, но тот продолжает читать. Судья выключает Ильяшеву микрофон.

— Спасибо, — говорит прокурор.

— Снят вопрос, не предъявляется обвинение по этим постам. Они не предъявлены! — раздражается судья.

— Ильяшев нас не слышит, он отключен, — отвечает ей адвокат Рахманов.

Ильяшев с выключенным микрофоном и звуком продолжает читать.

— Вы проявляете неуважение к суду. Адвокат, следующий вопрос, — говорит судья.

— Но он нас не слышит, — снова говорит адвокат.

— А он у себя отключил микрофон? — спрашивает судья.

Ильяшев, не поднимая головы, продолжает читать.

Адвокат настаивает, что вопрос был по существу, потому что заключение сделано на основе 50 скриншотов, которые зачитывал Ильяшев.

— Но в обвинительном акте всего три, — возражает прокурор.

— А чего мне звук выключили? Я все это время в пустоту говорил? Мне звук выключили! — возмущается Ильяшев.

— Этот вопрос снять! — повышает голос судья.

— Я тут столько напрягал голосовые связки, а вы мне звук отключили, — ворчит Ильяшев.

Адвокат Назханов спрашивает Ильяшева, почему он считает, что информация в его постах правдивая.

— Что в ней ложного? Никто не опроверг эту информацию. Это все было со ссылкой на соответствующие публикации в СМИ. Все ссылки есть. Обычная практика у меня, я еще скриншоты [новостей] делаю.

Затем защитник уточняет у Ильяшева, признает ли он свою вину в распространении заведомо ложной информации в условиях ЧП.

— Абсолютно нет, это абсурд. Как можно признать то, чего я не совершал? Я всегда руководствуюсь принципом говорить правду. Это вопрос моей репутации, я подставлю все активистское движение этим, — отвечает подсудимый.

Теперь к допросу Альнура Ильяшева переходит адвокат Воронов:

— Предъявлялись ли вам лично, через соцсети, через обращения в госорганы, претензии от граждан или организации о том, что вы своими постами причинили какой-то ущерб?

— Не слышал о таком, — отвечает Ильяшев.

— Заявлял ли кто-то вам в рамках досудебного расследования, что кому-то был причинен ущерб?

— В материалах дела это отсутствует. Нет, не было такого.

Далее вопросы задает прокурор Мырзагали. Он интересуется, пишет ли Ильяшев посты сам, как давно зарегистрирован в фейсбуке и получает ли он какие-то деньги за посты. Ильяшев отвечает отрицательно.

— Я не знаю, на кого я повлиял этим постом … Здесь всего 81 лайк, 10 комментариев и 4 репоста. Я сомневаюсь, что на кого-то этот пост вообще повлиял. Как мог пост с 81 лайком повлиять на страну с [населением] 18 миллионов человек? — спрашивает у прокурора Ильяшев.

Адвокаты ходатайствуют о вызове в суд капитанов полиции Сиитканова и Кузембаева, которые оформляли первые процессуальные документы. Прокурор против, судья отказывает.

Судья, прокурор и адвокаты перешли к изучению материалов уголовного дела.

Ильяшев считает, что заключение Акбаровой было сфальсифицировано из-за того, что в тексте были упомянуты некие «застройщики».

Также адвокаты недовольны тем, что скриншоты постов сделали 31 марта, а доставили их 14 апреля. Кроме того, защита обращает внимание, что обыск по месту жительства дочери Ильяшева провели ночью в ее присутствии до прихода взрослых, а ей 17 лет.

Адвокат Рахманов утверждает, что на Ильяшева оказывали давление. Назханов тем временем говорит, что обжаловал решение о неразглашении информации о досудебном расследовании.

Защита вновь говорит об обысках: сотрудники СОБР обыскали дом родителей Ильяшева и квартиру его дочери уже ночью, к тому времени активист был задержан. Ильяшев считает эти действия «устрашением».

По словам адвоката Рахманова, после обыска семье Ильяшева так и не вернули изъятую технику.

Судья Махарадзе объявила о переходе к прениям. Адвокат Воронов возражает, потому что судья еще не разъяснила права участникам судебного следствия.

— Я не понимаю эту спешку, заявляю отвод. У меня ходатайство. По УПК участникам процесса предоставляется время для подготовки к судебным прениям. Нам надо подготовиться, написать текст. Мы все имеем на это право, — говорит Воронов и просит отложить заседание.

Выслушав его, судья дает на подготовку к прениям 15 минут.

Перерыв закончился. Альнур Ильяшев ходатайствует об отводе судьи Залины Махарадзе, она уходит. Отвод будет рассматривать судья Турсынхан Саликов, он зашел в зал.

— Будете предъявлять доводы для отвода? — спрашивает Ильяшева судья.

— Буду, конечно, мне надо сформулировать, мне надо время. На меня оказывается давление. Здесь человек пришел с дубинкой.

— Вы будете доводы предъявлять? — переспрашивает он.

— Буду, я оформлю, и в понедельник вы получите заверенное ходатайство. Вы сказали, что я имею право [заявлять ходатайства] устно или письменно. Я выбираю письменно. Все, до свидания!

Адвокаты поддерживают ходатайство Ильяшева, прокурор молчи. Судья ушел в совещательную комнату и объявил перерыв.

Это четвертое по счету ходатайство по отводу судьи Махарадзе.

После перерыва Ильяшев вернулся на заседание с конвоем. Он говорит, что на администрацию СИЗО давят.

— Руководство выдергивают, звонки. Я вижу, как людей заставляют бегать, чтобы вернуть меня на этот процесс. Я свою позицию сказал. Все, расход. Отвод будет в понедельник. Давайте отключайте, — говорит Ильяшев.

Конвой пытался уговорить Ильяшева остаться, но он встал, собрал вещи и ушел.

Судья Махарадзе не понимает, что происходит, и просит откликнуться кого-нибудь из конвоя, но они убежали за Ильяшевым. Тишина. В итоге она объявляет перерыв на две минуты и уходит.

Адвокат Рахманов кричит ей вслед: «Какие две минуты? Рабочий день закончился!».

Конвой привел Ильяшева обратно.

— Вы не предъявили доводы об отводе, — говорит судья.

— Будет в понедельник письменно.

— Вы имеете право не участвовать в процессе!

— Я буду участвовать! Вы нарушаете мои права. Вы удерживаете меня тут. Я не обедал, мне пришлось взять у сокамерника еду. Мне пришлось бегать искать людей, потому что тут было все закрыто. Вы это сделали! Я не сторонник того, чтобы женщина могла заниматься пытками, но это предвзятость. Я с вами не встречался, я не знаю, почему вы так ко мне относитесь. У меня сомнения в том, что вы будете беспристрастно рассматривать мое дело. Дайте мне сформулировать то, что я сказал! Я считаю, что этот процесс должен быть завершен.

— Саликов рассмотрел отвод судьи Махарадзе, — объясняет судья.

— Он сказал, вы можете устно или письменно. Я выбираю письменно.

— Вы можете устно или письменно заявить отвод!

— Вот я знаю! Вы предвзяты!

— Объявляю процесс продолженным. Ваше право — не участвовать в процессе.

Суд продолжается. Заседание идет уже восемь часов.

Адвокаты Ильяшева настаивают, что судья Саликов не принял решения об отводе судьи Махарадзе.

— Гражданка Махарадзе, ну что вы творите? — возмущается Ильяшев.

— Вам было предоставлено время для подготовки к прениям. Прокурор, начинайте! — говорит судья.

Прокурор Дастан Мырзагали начинает свою речь, но его прерывает адвокат Рахманов:

— Вы поддерживаете обвинение, вы обязаны соблюдать надзор за соблюдением законности, — говорит ему адвокат.

— Сделайте замечание, мы перешли к прениям, — обращается к судье прокурор.

— Мы не можем участвовать в прениях, потому что вы не рассмотрели отвод, не вынесли постановление, — вмешивается адвокат Воронов.

— Не было доводов. Вы не привели доводов никаких, — отвечает судья.

— Ильяшев заявил вам отвод. Он настаивает на том, что доводы отвода он представит письменно позднее, — говорит адвокат Назханов.

Суд все равно переходит к прениям.

Прокурор Мыргазали выступает в прениях:

— Распространение заведомо ложной информации может вызвать панику среди населения, привести к массовым беспорядкам. Вкратце напомню фабулу — следствием установлено, что распространенная информация в соцсети фейсбук Жетысуским судом была признана недостоверной. Несмотря на это, Ильяшев должных выводов не сделал. После объявления ЧП в целях дестабилизации обстановки через аккаунт в фейсбук [он] опубликовал посты, направленные на формирование мнения о несостоятельности органов государственной власти.

Тем самым Ильяшев распространил заведомо ложную информацию и создал реальную угрозу безопасности общества, отмечает прокурор.

— Считаю, [что] вина подсудимого полностью доказана. Ильяшев не признал вину полностью и в содеянном не раскаялся, — продолжает прокурор.

Гособвинитель просит отнестись к показаниям свидетелей критически, потому что Даная Калиева была знакома с Ильяшевым. К смягчающим обстоятельствам прокурор просит отнести наличие у активиста двух несовершеннолетних детей.

Прокурор Мырзагали просит признать Ильяшева виновным по пункту 2 части 4 статьи 274 УК и назначить наказание — 3 года заключения в учреждении средней безопасности и 5 лет запрета на право заниматься публичной деятельностью, создавать и принимать участие в партиях.

Адквокат Воронов перечисляет статьи, которые нарушила судья Махарадзе: не дала времени подготовиться к прениям, суд не рассмотрел отвод судьи. Воронов отказался выступать перед судьей, который объявили отвод.

— Не было доводов, — отвечает судья.

— Вас не было в зале суда, откуда вы можете знать? А тайна совещательной комнаты? — парирует Воронов.

Адвокат Назханов просит суд дать им время на подготовку к прениям. Адвокат Рахманов просит вернуться в стадию судебного следствия и отложить процесс до 23 июня.

«Мы все ни в коем случае не отказываемся от выступления в прениях, мы хотим реализовать свое право. Вы не даете нам возможности подготовиться. Это грубейшее нарушение права на защиту», — говорит Рахманов.

Судья откладывает процесс, чтобы адвокаты смогли подготовиться, на 22 июня в 9:00.

https://mediazona.ca