30 января, г.Алматы, опознать своих истязателей могут граждане Узбекистана, которые тоже имеют статус потерпевших в деле о пытках. Трое из них заявили, что их задержали люди в военном камуфляже на трассе Алматы-Бишкек, когда они пытались покинуть Казахстан, а затем сотрудники полиции били их и пытали несколько дней подряд, во время январских событий.
Заявили они в интервью «Республике»
Многим хорошо известно имя Викрама Рузахунова, кыргызского джазмена, которого во время Кантара под пытками заставили на камеру сказать, что ему за участие в протестах заплатили 90 тысяч тенге. Ложь силовиков и госпропаганды быстро разоблачили, так как Рузахунова узнали на родине. По его заявлению открыли дело по статьям “Пытки” и “Превышение власти или должностных полномочий”, однако до сих пор никого из пытавших Рузахунова силовиков не арестовали. Хотя он указал на своих обидчиков.
В качестве доказательств пережитого они предоставили медицинские документы. Несмотря на то, что это обследование они прошли спустя год после пыток, здоровье их так и не восстановилось.
«Называли нас террористами и насильниками»
Днем 7 января 2022 года из Алматы выехал автобус с гражданами Узбекистана. Они официально работали на стройке, в одной из субподрядных организаций крупной строительной компании. Первые дни протестов, их подавления и беспорядков они провели в хостеле, но 7 января сумели заказать автобус, на котором хотели доехать до Узбекистана.
Но до дома они тогда так и не доехали: автобус на трассе Алматы-Бишкек остановили люди в военном камуфляже.
У отца одного из строителей была какая-то ошибка в документах, или так показалось силовикам, и его отвели в сарай неподалеку и избили.
По словам опрошенных мной граждан Узбекистана, находившихся в том автобусе, мужчин заставили выйти, проверили документы и спросили, куда едут.
Анвар (имя изменено, так как с него и других героев статьи взяли подписку о неразглашении – Ред.) ответил, что в Шымкент. В отличие от других, он занимался бизнесом, давно жил в Казахстане, а в Шымкент, по его словам, ехал проведать семью и решить деловой вопрос.
С собой у него была внушительная сумма.
Люди в камуфляже взяли его телефон, потом вернули. Сказали открыть сумку. Там они увидели наличность – 17 миллионов 300 тысяч тенге.
«У него деньги, тут что-то явно не чисто», — вспоминает слова силовиков Анвар. Его отвели под навес кафе рядом.
Мужчина в военном камуфляже начал его пинать по ноге, приговаривая: «Где деньги взял? Ограбил кого-то, изнасиловал?»
Потом он ударил Анвара в солнечное сплетение.
«Я не мог поверить, что это реально происходит. Говорил им, что я ничего не крал, что они, если хотят, могут позвонить, им подтвердят (происхождение денег – Ред.). Можно посмотреть, где и когда я снимал деньги, все бумаги готов предоставить», — вспоминает Анвар.
Автобус поехал дальше, но теперь к иностранным гражданам присоединились люди в военном камуфляже. Когда автобус увяз в грязи, задержанных заставили его толкать. Шавкат (имя изменено), работавший в Алматы на стройке, вспоминая этот эпизод, говорит, что часть задержанных поставили на колени, пока остальные толкали транспорт. Рядом было кладбище.
Автобус удалось вытащить из грязи, но позже задержанных пересадили в микроавтобусы. Время от времени их били.
Трое опрошенных мной граждан Узбекистана говорят, что затем их привезли в спецприемник для административно арестованных Карасайского района Алматинской области в селе Кошмамбет.
Там, по их словам, их ждал «живой коридор» из сотрудников полиции.
«В руках у них были дубинки, цепи. Как я понял, они взяли все, что под руку попалось. Метров 10-15 этот коридор из полицейских был. Нам сказали, чтобы мы бежали от автобуса до лестницы. Кто бежал передо мной, они падали под ударами. Я когда пошел, закрыл голову руками, а они по животу пинают. Ты падаешь, тебя поднимают и заставляют идти дальше гусиной походкой. Каждый шаг – и тебя пинают. Спереди пинают, сзади пинают», — говорит Анвар.
В спецприемнике их разделили – часть повели на второй этаж, часть оставили на первом. С их слов, избиения продолжались и на этом этапе.
«Называли террористами, насильниками казахских женщин, оскорбляли», — говорит Азамат, третий из опрошенных мной узбеков.
Эти силовики уже были не в военном камуфляже, а «во всем черном», как обычно одеваются бойцы полицейского СОБРа. Многие из них были без масок, с открытыми лицами.
Потом начался обыск. Толпу мужчин, в основном строителей, раздели догола.
«Во время обыска тоже били», — утверждает Азамат.
Когда Анвара привели в комнату, где задержанных заставили раздеться и обыскали, там уже «было очень много крови». Там его и других задержанных раздели догола и обыскали.
«Я все, что со мной было, достал. Туалетная вода, техпаспорт. Сумочку с деньгами они раньше забрали. Потом шнурки снял. Пока это все делаешь, тебя бьют», — говорит Анвар.
В помещении, куда его отвели, он увидел, как полицейский заставляет петь гимн Казахстана одного из задержанных. Он не знал слов, а когда Анвар ему подсказал, его избили.
«В грудь били и по бокам. Видимо, именно тогда легкие пробили и ребра сломали. Врачи потом скажут, что у меня дырка в легких», — вспоминает Анвар.
Утром задержанных разместили по камерам. Анвар говорит, что к этому моменту «вообще перестал видеть».
«У меня глаза вообще перестали видеть, так как по голове били, нос сломали, все опухло, — вспоминает мужчина. — Сокамерники след от цепи на мне заметили».
Он не мог вздохнуть полной грудью и прокашляться, кровь шла горлом. Анвар наглотался собственной крови и очень хотел пить.
«Куртка у меня вся в крови была. Как моей, так и чужой».
Лежа на полу камеры, он думал: «Это же не со мной происходит. Не может быть такого. Но это действительно со мной происходило».
Когда их только привезли к этому зданию, задержанным сказали, что их просто проверят, а потом отпустят. В итоге они провели там больше недели.
«Нам сказали, что только документы проверят, ничего такого не будет», — вспоминает Шавкат.
Затем последовали три дня допросов, сопровождавшихся избиениями и требованиями признать участие в беспорядках и других преступлениях, говорят все трое граждан Узбекистана. С их слов, коридор спецприемника был в крови задержанных, и их заставляли мыть его.
«Пытались заставить взять вину на себя. Один из них (силовиков — Ред.) сказал, что знает меня, и что я в Алматы полицейских избивал, мародерством занимался. Второй, который отпечатки пальцев брал, сказал, что они меня ночью казнят. После этого он поднял предмет, каталку как бы, которой отпечатки пальцев снимают, и начал меня ей в лоб бить. Он сказал, чтобы я не вздумал отметины стирать, говорил, они метку поставили, чтобы я среди других не затерялся», — вспоминает Анвар.
После того, как под пытками Викрам Рузахунов дал интервью, и музыканта узнали на родине, поднялся шум. Однако выпустили задержанных не сразу, а 19 января. Избитые и пережившие в те дни пытки узбеки считают, что их продолжали держать за решеткой, чтобы с их лиц и тел сошли следы побоев.
Все они лишились денег, которые заработали на стройке и в торговле. После пережитого в спецприемнике села Кошмамбет сотрудники полиции вернули им только личные документы и телефоны.
«Я 400 долларов потерял», — говорит Шавкат.
В воровстве полицейских обвинял и Викрам Рузахунов.
«Они обокрали меня: [отобрали] вещи, документы, деньги. Ничего не вернули, и, по факту, сами рэкетом занимались».
Последствия избиений и пыток
С тех пор, как граждан соседних государств отпустили из спецприемника в Кошмамбете, прошло два года, но они до сих пор испытывают проблемы со здоровьем. Это подтверждают и медицинские документы.
Предприниматель Анвар поделился заключением врача клиники Invivo, согласно которому у него перелом семи ребер, носа и повреждение легких. А еще он жалуется на ментальные проблемы.
«После пережитого я стал гораздо более нервным и агрессивным, чем был раньше», — говорит Анвар.
Правозащитное общественное объединение “Қадір-қасиет” запросило для Анвара психиатрическое обследование.
На проблемы с психологическим состоянием жаловались и другие заявившие о пытках граждане Узбекистана.
«До сих пор в деле нет ни одного подозреваемого»
Уголовное дело завели после заявления Викрама Рузахунова. Его били, пытали и заставили себя оговорить в том же спецприемнике в селе Кошмамбет, что и трех граждан Узбекистана, чьи свидетельства приведены выше.
Все пострадавшие опознали тех, кто их бил и издевался, но подозреваемых в этом деле до сих пор нет.
«Есть несколько человек, которых мы можем требовать признать подозреваемыми. Часть тех, кто их избивал и пытал, были в масках, часть без масок. Викрам Рузахунов кого-то опознал, граждане Узбекистана тоже опознали. Все пострадавшие кого-то опознали. Но по-прежнему в этом уголовном деле нет ни одного подозреваемого», — говорит Айна Шорманбаева, правозащитница из Международной правовой инициативы (МПИ).
Она представляет интересы нескольких пострадавших в этом деле.
Шорманбаева считает, что попытки силовиков выбить из задержанных иностранцев признания в терроризме связаны с заявлениями о «20 тысячах террористов» и боевиках из некоего центральноазиатского города, о которых говорил президент Касым-Жомарт Токаев.
«Мигранты из соседних стран стали своего рода таргет-группой силовиков. Когда пытали, их называли террористами», — говорит правозащитница.
Следствием по этому уголовному делу занимается прокуратура Алматинской области. По словам Шорманбаевой, обязательные следственные действия они проводят как положено, но «чтобы придать импульс», приходится подключаться правозащитникам.
«Они расследуют дело через не хочу. Не хотят, чтобы оно дальше пошло. Медленно работают», — говорит Азамат.
«Сильной заинтересованности наказать виновных нет. Они делают то, что положено, но это мы должны ходатайства подавать, чтобы они шевелились», — сетует Шорманбаева.
Правозащитница говорит, что те силовики, которых граждане Узбекистана опознали как своих истязателей, продолжают работать в органах.
«Некоторые даже пошли на повышение, некоторые спокойно ушли на пенсию. Продолжают есть наши, налогоплательщиков, деньги, хотя пытали людей».
Сейчас в МПИ хотят запросить видеозаписи, сделанные в те дни.
«Хотим подать ходатайство о том, чтобы предоставили видеозаписи из спецприемника в Кошмамбете, — говорит Айна Шорманбаева. — Во всех закрытых учреждениях МВД есть камеры. Были они и тогда, значит есть записи. Конечно, за два года эти доказательства могли быть уничтожены, но мы в любом случае должны их запросить».
Республика
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.