Большой отсев или дисперсия наказаний

Завершилась первая неделя после отмены на всей территории Казахстана режима чрезвычайного положения, который был введён в полночь с 5-го на 6-е января, действовал без одного дня две недели и был отменён в полночь с 18-го на 19 января. В последний день чрезвычайного режима впервые появилась официальная информация о количестве и структуре уголовных и административных дел, возбужденных после известных событий первой декады января.

Эта информация была озвучена 18.01 старшим помощником генерального прокурора РК Азаматом Сергазиным. Не исключаю, что позднее могли публиковаться аналогичные сообщения других правоохранителей, в том числе и более высокопоставленных, где фактические данные отличались от названных Сергазиным в большую или меньшую сторону, однако я таких сообщений не видел, так что буду оперировать данными из вышеназванного сообщения.

Как возбуждаются и расследуются уголовные дела

В сообщении говорится, что по итогам январских событий «в стране было возбуждено 695 уголовных дел по тяжким и особо тяжким статьям, по каждому из них начаты досудебные расследования. Из них 44 дела касаются актов терроризма, еще 15 дел возбудили по фактам убийств и 6 дел по призывам к захвату власти», – говорилось в сообщении Азамата Сергазина.

Нетрудно заметить, что три названные им цифры при сложении дают общее число 65, которое составляет менее одной десятой от общего числа возбужденных уголовных дел. По каким же тяжким и особо тяжким преступлениям возбуждены остальные девять десятых (иными словами – 630 дел), спикер из Генпрокуратуры не назвал. В связи этим напрашивается предположение, что речь здесь могла идти о таких составах преступления, как нанесение телесных повреждений, уничтожении чужого имущества, грабежи и мародёрство (следы двух последних составов мы видели по всему городу).

Отмечу, что все названные в сослагательной форме мною, но не спикером виды преступлений вместе с названными им 15-ю убийствами относятся к разряду общеуголовных, тогда как акты терроризма (44 возбужденных дела) и призывы к захвату власти (6 возбужденных дел) относятся к разряду политических. В этом плане было бы очень важно, чтобы наши правоохранительные органы не вздумали бы применять термины «акт терроризма» и «призыв к захвату власти» расширительно. Это когда террористом объявляют любого участника мирного протеста, пусть даже и перетёкшего в какой-то момент в потасовку с полицейскими, а за призыв к захвату власти выдают острокритические высказывания о действующей власти.

И конечно же, очень важно было бы узнать, на основе каких именно доказательств полиция или КНБ возбудили эти 695 дел – реальных или полученных в результате само- и взаимо- оговоров, выбиваемых из задержанных путём физического и психологического давления с целью ореалить прозвучавшее на третий день беспорядков заявление президента Токаева о 20-ти тысячах террористах напавших на Казахстан. Сведений о пытках и избиениях в местах временного содержания просочилось уже немало, прозвучало даже сравнение казахстанских ИВС и СИЗО с печально известным белорусским Окрестино лета и осени 2020 года. С резким осуждением такой практики и с требованием немедленно прекратить её, а также расследовать такие факты и наказать виновных уже выступили Коалиция казахстанских НПО против пыток, международные правозащитные организации и Европейский парламент в своей резолюции от 20.01.2022.

Здесь следует отметить, что Генеральная прокуратура не встала в этом вопросе на позицию «у нас не пытают и зря не сажают, а кто смеет утверждать обратное, тот подлый клеветник и пособник террористов», а вовсе даже наоборот. В один день с сообщением о принятии резолюции Европарламента появилось сообщение Генпрокуратуры об открытии «прямой линии» с номерами телефонов для приёма жалоб граждан на неправомерные действия по отношению к ним и их близким со стороны военных, правоохранительных и специальных органов при задержании и расследовании уголовных дел.

Это порождает робкую надежду на то, что органы прокуратуры действительно развернут работу в этом направлении. Причём не так, чтобы на все обращения граждан о насилиях над ними или их близкими со стороны силовиков прокуроры отвечали стандартной отпиской «Проверка проведена, факты не подтвердились». В конце концов, прокуратура по закону и духу Права является не карательным органом государства по отношению к его гражданам, а надзорным органом, главной миссией которого является защита прав граждан от преступных посягательств с любой стороны и прежде всего со стороны государства

Как возбуждаются и расследуются дела административные

Согласно всё тому же сообщению старшего помощника генерального прокурора Азамата Сергазина, по состоянию на 18.01 «казахстанские суды рассмотрели свыше 8,3 тысяч дел об административных правонарушениях, совершённых в дни протестов и массовых беспорядков. Из них по 1002 делам назначен административный арест, по 1653 делам – денежный штраф, по 3307 делам объявлено предупреждение без применения ареста или штрафа, а по остальным задержанным административные дела были прекращены без направления материалов в суд», – говорилось в сообщении.

Складывая названные в нём цифры административно арестованных, оштрафованных и предупреждённых, получаем общую цифру 5962. Осталось непонятным, какова была судьба остальных дел из общего числа рассмотренных судами 8,3 тысяч дел. Мне сначала подумалось, что это недостающие до общей цифры 2348 дел (такая цифра получается, если оперировать употреблённым Сергазиным оборотом «свыше 8,3 тысяч» как ровными 8300). Но потом я решил, что понятие «дела прекращены без передачи в суд» никак не может быть включено в понятие «рассмотрены судами». Вот если бы цифра 8300 означала бы общее число задержанных и доставленных в отделы полиции, тогда расклад более-менее сходился бы. Однако здесь вспоминается, что ещё за несколько дней до 18.01 в прессе промелькнуло другое общее число задержанных – более 10 тысяч.

Однако вернёмся к названным старпомом генпрокурора трём цифрам 1002 – 1653 – 3307. Их расклад позволяет говорить о некоей дисперсии административных наказаний от наиболее тяжкого (арест на 10, 15 и 30 суток) к более лёгкому (денежный штраф, внутри которого есть ещё и раскладка по суммам) и до самого мягкого (предупреждение). Правда, здесь возникает вопрос: является ли ли предупреждение одним из видов наказания? Нетрудно понять, когда противоправное деяние задержанного и доставленного в административный суд человека было доказано и судья межрайонного адмсуда счёл его заслуживающим ареста или штрафа (про «уголовку» здесь речь вообще не идёт). Если же состав административного правонарушения не был доказан ни в полиции, ни в суде, то за что и/или о чём тогда суд предупреждает привлечённого?

Может быть, человека предупреждают о том, чтобы он впредь не выходил ни на какие митинги и даже рядом с теми местами, где они проходят, опасался ходить? Если так, то это абсолютно незаконно, ибо нарушает фундаментальные права человека на свободу мирных собраний и на свободу передвижения. А может быть такая мера административного воздействия, как вынесения предупреждения используется судьями в качестве замены процессуального решения о прекращении административного дела ввиду недоказанной виновности привлечённого или ещё круче – доказанной невиновности? В административном суде такое решение служит аналогом оправдательного приговора в суде уголовном, каковые приговоры у нас выносить ох как не любят: если уж никак нельзя дать реальный срок, дадут условный, лишь бы только не оправдывать по реабилитирующим основаниям.

Если это так и есть, то 3307 вынесенных административными судами предупреждений можно считать косвенным признанием того, что получившие их граждане были задержаны полицией или военными ни за что. И уж тем более это относится к тем нескольким тысячам граждан, точное число которых спикер из Генпрокуратуры не назвал, но о которых сообщил, что их дела были прекращены даже без передачи материалов в суд (точнее было бы сказать, даже и не возбуждались).

Между прочим, здесь как в ряде старых анекдотов содержатся две новости – плохая и хорошая. Герои тех анекдотов иногда начинают с плохой новости, иногда с хорошей, я же воспользуюсь первым вариантом. Вот эта новость: число казахстанцев, задержанных в горячие январские дни полицейскими или военными ни за что, заметно превышает число задержанных, в отношении которых нашлись основания для привлечения их к уголовной или административной ответственности. Здесь постоянный читатель нашего сайта, хорошо знакомый из его публикаций с практикой административного судопроизводства по митинговой статье 488, наверняка воскликнет: «Ну и что же в этой новости нового?» Я же на это лишь разведу руками и буду ждать следующего вопроса: «А какая хорошая новость?»

На этот вопрос, в отличие от первого, мне есть что ответить: хорошая новость в наших условиях уже то, что не всех задержанных по митинговой статье сажают и штрафуют – кого-то же и отпускают на свободу прямо в суде, исправляя тем самым неправомерные действия полиции. А в каких-то случаях даже и сами полицейские (по всей видимости дознаватели) способны поправить своих не в меру ретивых сослуживцев из патрульно-постовой службы, ОПОНа или СОБРа, а также Нацгвардии или военных. Это я по поводу прекращения административных дел без передачи материалов в суд (правильнее было бы назвать это отказом от возбуждения таковых дел).

В завершение скажу нечто совсем уж оппортунистическое с точки зрения более резких, чем мы как правозащитники, критиков действий властей. Очень хорошо, что среди многого сказанного в те январские дни президентом Токаевым прозвучал также и призыв отделять мирных протестующих от настоящих террористов и бандитов. И ещё лучше будет, если силовые структуры и суды будут по мере сил руководствоваться именно этим указанием президента, а не сказанными им же и тогда же словами про «20 тысяч террористов» и про «так называемых независимых журналистов и правозащитников, выступающих пособниками террористов». Будем считать, что сказано это было сгоряча (оставим в стороне более жёсткие интерпретации) и не было затем спущено исполнителям в качестве руководящей установки.