Суд над 13 активистами: «пока сидели под арестом, один лишился сына, другой — отца»

Из выступления Абая Бегимбетова в суде

Я не признаю этот судебный процесс. Моей вины нет, обвиняют в том, чего я не совершал. По Конституции я имею право выражать свое мнение. Меня и моих сторонников обвинили в создании «экстремистской организации». Однако после моего ареста и заключения под стражу никто не смог представить никаких документов, подтверждающих предъявленные мне обвинения.

Мы объявили о создании мирной организации в начале 2020 года. Мы этого не отрицаем и ни от кого этого не скрывали. Мы публично заявили, почему мы создаем «Көше партиясы». Мы хотели вместе обсуждать волнующие нас проблемы.

В мае в СМИ появилось сообщение, что решением Есильского районного суда деятельность «Көше партиясы» запрещена. Однако ни Есильский районный суд, ни суды другой инстанции нигде не опубликовали это решение. Ни в ходе следствия, ни в суде никто этого постановления не показал…

Прокурор сообщил, что информация о решении суда была опубликована в газете. Это откровенная насмешка. Прокурор представил сообщение, подготовленное пресс-службой. Он предложил использовать в качестве доказательства запись, напечатанную на белой бумаге. На ней нет ни печати, ни подписи судьи. Опираясь на сообщение пресс-службы, меня обвиняют в тяжком преступлении.

У вас должна быть справка о состоянии моего здоровья из поликлиники. Я был незаконно взят под стражу и «заработал» здесь пять-шесть заболеваний. Сейчас у меня давление 210/110. Мои сторонники знают, почему я в таком состоянии. Два дня назад я узнал о смерти сына. Поэтому мне сейчас очень сложно говорить. Этого бы не случилось, если бы меня не посадили в тюрьму. Находясь в тюрьме, я потерял самого дорогого человека.

Уверен, что в будущем произойдут изменения. Вы знаете, что всё это выходит за рамки дозволенного. Все, кто меня преследуют, ответят в свое время. Я не злопамятен. Я добрый. Но я никогда не прощу тех, кто причастен к смерти моего сына. Особенно тех, кто причастен к этому делу. В жизни ничто не вечно. Если осудят, то я отбуду наказание. Я даже готов отдать свою жизнь за будущее страны. Сколько бы нас ни обвиняли, убежден, что правда на нашей стороне.

Репортеру Азаттыка удалось встретиться и пообщаться с родственниками некоторых обвиняемых.

«ОН ПОДРЕЗАЛ СУХИЕ ВЕТКИ, А СКАЗАЛИ, ЧТО ПОЙМАЛИ НА МЕСТЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ»

56-летний Ноян Рахимжанов — самый старший из 13 активистов, в отношении которых рассматривается дело в суде Алматы. Его жена Айгуль Рахимжанова говорит, что ее муж находится в СИЗО с 29 октября прошлого года. Полицейские забрали его, сказав, что у них есть несколько вопросов и его нужно допросить.

— Его сразу же взяли под стражу, а потом несколько раз продлевали арест. Он находится под стражей более 11 месяцев. В одном из протоколов написали, что Ноян был «задержан на месте преступления». Когда приехала полиция, мой муж подрезал сухие ветки во дворе дома, — говорит Айгуль Рахимжанова.

Ноян Рахимжанов имеет диплом инженера-строителя. Он много лет проработал по специальности. Работу потерял четыре года назад. По словам жены, глава семьи ездил во многие места в поисках работы, говорил, что согласен на любую работу, но не смог устроиться.

— На пенсию выходить еще рано, но на работу не принимают из-за возраста. Это спровоцировало его первый протест. У нас трое детей и внук. Ноян чувствовал себя виноватым перед ними. Наш младший сын учился на платном отделении в колледже. Обращаем к врачам — тоже платно. На всё нужны деньги. Именно в это время в Нур-Султане во время пожара погибли пять маленьких девочек из одной семьи, он был потрясен, узнав об этом. Неопределенность и нестабильность, безысходное положение народа, который не может донести свои чаяния до правительства, — всё это усилило его протест и подтолкнуло его к выходу на митинги, — рассказала жена активиста.

По словам жены, Ноян Рахимжанов впервые выступил с протестом 9 июня 2019 года во время досрочных президентских выборов в стране. Нурсултан Назарбаев, руководивший Казахстаном около 30 лет, объявил в марте того же года об уходе с поста президента, оставив вместо себя своего давнего соратника, председателя сената Касым-Жомарта Токаева.

Некоторые оппозиционные силы в стране бойкотировали досрочные президентские выборы, назвав их «очковтирательством». Тысячи людей вышли на улицы в знак протеста против официальных результатов досрочных выборов. Тысячи людей были задержаны в день выборов в Нур-Султане, Алматы и других городах. Среди них был Ноян Рахимжанов.

— Он был задержан, когда шел на место проведения митинга. Получил предупреждение. После этого ему не давали доехать до места проведения митингов, задерживали по пути или следили за ним, не давая выйти из дома. Он выходил на одиночные пикеты и принимал участие в съемке видео с другими активистами — это правда. Ему ставят в вину распространение информации в социальных сетях и WhatsApp. Филологическая экспертиза показала, что в словах Нояна нет признаков призыва к насильственному изменению конституционного строя, захвата власти, негативных взглядов в адрес властей. Нет никаких признаков экстремизма в его словах и поступках, он не призывал к насилию или насильственному захвату власти, — говорит его жена.

Айгуль говорит, что не все члены семьи одобряли активизм Нояна Рахимжанова.

— У него есть сестра и пожилые родители старше 80 лет. Его отец страдает болезнью Паркинсона. После ареста Нояна болезнь отца обострилась. Его мать тоже сильно расстроена, — говорит Айгуль.

Айгуль Рахимжанова не скрывает, что последние 11 месяцев негативно сказались на ее семье. Семья, которая прежде жила обычной жизнью, радуясь за успехи детей и внуков, с прошлого года обивает пороги следственных органов и судов. Айгуль ранее занималась только домашними делами, а сейчас она неплохо разбирается в уголовном и уголовно-процессуальном кодексе. Она сама защищает своего мужа. Заявив, что имеет право на сопровождение мужа к врачу в случае болезни, она заставила Нояна пройти медицинское обследование. Она участвовала во всех следственных мероприятиях своего мужа и ознакомилась с 78-томным обвинительным заключением. Плюс Айгуль носит мужу еду в СИЗО и по-прежнему занимается делами семьи.

— Ноян очень спокойный и добрый человек, который ни с кем не будет спорить. Он не избегает работы по дому, и вообще какой-либо работы. Он очень любит возиться с внуком, возить его туда-сюда, играть с ним. Он также заботится о своих пожилых родителях, которые живут с нами, — говорит Айгуль Рахимжанова.

Жена говорит, что у Нояна Рахимжанова хронический вирусный гепатит и фиброз печени. Год под арестом привел к тому, что теперь у активиста стало болеть сердце и часто поднимается давление. «У него слабое здоровье, но он не сломлен духом», — говорит жена активиста.

«ДО ПОСЛЕДНЕГО ВЗДОХА ЖДАЛ СЫНА»

С женой активиста Асхата Жексебаева Шарой Оралбаевой репортер Азаттыка встретилась на ее рабочем месте — в небольшом бутике по продаже одежды.

В недавно открывшемся торговом центре в Алматы мало посетителей. За всё время нашей беседы, которая длилась больше часа, в бутик заглянули два-три человека. Только один покупатель приобрел товар на 20 тысяч тенге. 30 процентов от каждой покупки — это доход Шары.

— Сегодня хоть две вещи продала. В некоторые дни торговли вообще не бывает. Последний год был трудным для меня и детей. Тяжело морально и в финансовом плане. Мы снимаем квартиру, плачу 100 тысяч тенге в месяц. Последний год я расплачивалась деньгами, которые собирали нам асаром. Теперь я должна освободить квартиру в октябре этого года. Сейчас ищу новое жилье, аренда сильно подорожала, даже однокомнатная квартира сдается очень дорого. У меня нет на это денег. Моего дохода едва хватает на продукты и необходимые вещи для детей, — посетовала Шара.

49-летний Асхат Жексебаев часто выходил на одиночные пикеты с требованием освободить политзаключенных. Он также призывал власти не препятствовать реализации конституционных прав граждан на проведение мирных митингов, выражение мнения и свободу слова. Асхат неоднократно подвергался административным арестам.

— Впервые он вышел на митинг в день президентских выборов 2019 года. Я даже не знала об этом, уезжала к своим родственникам. Позднее он ознакомился с делом Айгуль Акберди и ее мужа, после этого начал отслеживать все политические процессы. Я хотела его отговорить от участия в них, потому что у нас достаточно и своих проблем. Однако позднее я заметила, что он не отступит, и не стала больше возражать, — говорит Шара.

В Алматы супруги переехали из Талдыкоргана 25 лет назад. Асхат занимался продажей автомобилей. Позднее работал на ремонтной станции. Несколько лет назад у него был свой бизнес, он сдавал в аренду ресторанам музыкальное оборудование и LED-экраны. Сейчас его бизнес приостановлен.

— Асхата задержали 22 августа прошлого года. В тот день наш 17-летний сын был дома один. Они обманом заставили его открыть дверь и провели обыск без моего присутствия. Мой сын тогда очень испугался. Они перевернули весь дом и не дали ни одной бумажки. Не знаю, что они взяли, забрали совершенно новый компьютер и телефоны детей. Позже они их вернули, но компьютер и телефоны не работали должным образом, пришлось ремонтировать, — говорит Шара.

У Жексебаевых два сына и три дочери. Старшему из детей — 26 лет, младшему — десять. По словам Шары, старший знал о положении отца, а младшие еще долго были в неведении. Со временем она рассказала, что отец в тюрьме, но скоро вернется. Но этого так и не произошло, вздыхает Шара.

— Наши дочери очень близки со своим отцом. Старшая дочь собиралась выйти замуж. Она хотела, чтобы отец был рядом. Она ждала год, а после того, как его не выпустили, с разрешения Асхата мы провели сватовство. Она очень обижена на отца, что его не было рядом в самый важный момент ее жизни. Асхату тоже пришлось нелегко. Но самое сложное, что Асхат не смог проститься с отцом. Его отцу было 79 лет. В течение последних двух лет он перенес несколько операций на сердце. На последнюю не согласился. Отец ждал Асхата до последнего вздоха. «Асхат пришел? Его отпустили?» — всё время спрашивал он. Умирая, он успел сказать: «Шара, скажи Асхату, что простил его». В тот момент я сидела и поддерживала его. Тут позвонил Асхат, но отец уже не дышал. Он так и ушел, не услышав голоса сына. Мать подняла трубку и сказала: «Асхат, твоего отца больше нет», — говорит Шара Оралбаева.

Шара описывает своего мужа как очень трудолюбивого, образованного, доброго человека, который не терпит лжи. Жена активиста говорит, что отец помогал детям и с математикой, и историей, и географией.

— Несколько лет назад я упала с высоты четырех метров и повредила позвоночник. Я была прикована к постели около года и до сих пор не могу заниматься физическим трудом. Асхат тогда всю работу по дому делал сам и заботился обо мне, — говорит она.

Многодетная мать считает, что ее муж наказан за правду. «Мой муж открыто и смело пытался донести до правительства требования многодетных матерей, находящихся в бедственном положении, о безработице и высоких ценах в стране», — говорит она.

— В моем понимании «экстремист» — это человек, который берет в руки оружие, уничтожает всё на своем пути и ненавидит власть и полицию. Асхат же никогда не брался за оружие, всегда спокойно и вежливо разговаривал с полицией. Он не испытывал злости к власти, критиковал, чтобы она стала лучше. У всех активистов есть дети, они образцовые граждане, как они могут быть «экстремистами»? Их посадили только за то, что они говорят правду. Власти пошли на это, чтобы заставить их замолчать, — уверена жена Асхата Рахимжанова.

Шара Оралбаева более десяти лет стоит в очереди на получение жилья как многодетная мать. Однако очередь никак не подходит, говорит женщина.

— Без постоянной работы не накопишь на жилье. Напряженная жизнь утомила Асхата. Он не мог оставаться равнодушным к положению своей семьи, страны. Если бы его не волновала судьба своей страны, он бы сейчас не сидел в тюрьме, — говорит жена активиста.

Шара Оралбаева говорит, что, какое бы решение суд ни вынес, это будет приговор не только Асхату, но и его семье и детям.

Из выступления Асхата Жексебаева в суде

Мы не экстремисты — это всем известно. Господин судья, я не злюсь на вас. Мне вас жаль. Вы зависимы, вы не можете сказать правду, вы не живете по совести.

Через четыре месяца после объявления о создании «Көше партиясы» суд закрыл ее. Власти испугались того, что за это время к партии присоединилось 200 тысяч человек. Лидеры партии были обычными людьми. Они не могли терпеть несправедливости в стране.

Цель «Көше партиясы» связана с принципами демократии. Мы распространяли информацию об этих принципах. Экстремизмом там и не пахло. Однако Есильский районный суд закрыл партию, ограничил ее права и необоснованно назвал ее «экстремистской организацией». Мы решили обжаловать решение суда, но наше заявление отклонили. Нам пояснили, что мы не относимся к сторонам этого дела. Вскоре после этого в отношении меня, как лидера партии, было возбуждено уголовное дело, и меня привлекли к суду.

 

«АКТИВИСТЫ — НЕ ЭКСТРЕМИСТЫ!» БАРАБАНЩИК КАЙРАТ

В субботу вечером 13 мая прошлого года около сотни человек в Алматы вышли на шествие в Алматы. Собравшиеся играли на музыкальных инструментах, некоторые танцевали. Прогулка, которую они назвали «субботажем», заняла три часа. Во время шествия участники скандировали: «Активисты — не экстремисты!» Шествие возглавлял барабанщик Кайрат Клышев.

Жена активиста Жанар Сарыкулова не скрывает, что ее мужа все знают как барабанщика с «субботажа». По ее словам, она даже не знала, что Кайрат участвовал в этом шествии. Она увидела его только вечером на видео в соцсетях.

— В то время я не знала активистов рядом с ним. Вначале я даже не знала, на какие мероприятия он ходит. Позднее начала смотреть прямые эфиры в Facebook и так узнавала, где он находится, — говорит Жанар.

В акции участвовали Ноян Рахымжанов, Асхат Жексебаев и другие активисты. Их всех тогда подвергли административному аресту.

Через три месяца после «субботажа», утром 22 августа, к дому Кайрата Клышева в Каскелене приехала полиция и забрала его на допрос.

— Было раннее утро. Мы спали дома. Я услышала, как кто-то перепрыгнул через забор и открыл дверь изнутри. Затем они постучали в дверь. Мы открыли, а там стояли сотрудники в сопровождении бойцов спецназа. Сказали, что пришли арестовать и провести обыск. Они обыскали весь дом, забрали мой телефон и детские ноутбуки. Мы как раз готовились к новому учебному году в режиме онлайн. Кайрата забрали. Дети были сильно напуганы. Мне было очень страшно, и в первые дни просыпалась от кошмаров. С каких пор полицейские, как бандиты, с оружием в руках и черной одежде перелезают через забор и берут в окружение дом? Мы бы не так боялись, если бы они просто постучали в ворота, — вспоминает Жанар Сарыкулова.

Суд тогда арестовал Клышева на два месяца, но срок ареста продлевался несколько раз, и в итоге активист находится в СИЗО до сих пор.

38-летний Кайрат Клышев — уроженец Каскелена. Он окончил Казахский национальный технический университет имени Каныша Сатпаева в Алматы по специальности «бурение нефтяных скважин».

— Работал вахтовым методом в Кызылорде. Позднее им урезали зарплату, это было вредное для здоровья производство, поэтому он был вынужден уволиться. После этого он работал в разных местах. Последним был свадебный бизнес. Мы открыли студию, делали фото — и видеосъемку, организовывали фотосессии. Мы неплохо зарабатывали. Но весь прошлый год мы живем благодаря поддержке людей. Нам звонят отовсюду и желают, чтобы муж вернулся к семье. Иногда помогают деньгами. Даже если у них нет денег, меня радуют их добрые слова, — говорит Жанар.

Жанар характеризует своего мужа как трудолюбивого, общительного человека, который легко справляется с любой работой. «Муж заботился о детях дома и принимал активное участие в детских утренниках, платил ипотеку. Оплата комуслуг, закупка продуктов… всё было на нем, а сейчас всё это легло на мои плечи», — говорит Жанар.

— Три или четыре года назад он смотрел в интернете требования людей, которые жаловались правительству. Впервые он вышел на митинг 1 мая 2019 года. Поехал, посмотрел. Потом его арестовывали раза три-четыре, — говорит жена активиста.

Семья Клышевых шесть лет назад купила дом в ипотеку. По словам Жанар, она ежемесячно платит банку 130 тысяч тенге. Кредит будет погашен через четыре года. «Я плачу кредит благодаря деньгам, поступающим от людей. Иначе банк выселит нас из дома», — говорит она.

У Кайрата и Жанар четверо детей, старшему — 14, младшему — четыре года.

— В нашей семье активистом был только Кайрат, он один ходил на митинги. Но все его поддерживают, никто не выступает против него, наоборот, гордятся им. Мы не опускаем головы из-за того, что он сейчас в тюрьме. Старшие дети знают, что их отец в тюрьме, но не понимают, почему он там. Наш младший сын сильно скучает по отцу. «Когда он вернется?» — спрашивает он часто, а я говорю: «Немного осталось». Я обычно подключаюсь к онлайн-процессу в суде из дома. Однажды во время перерыва в суде я позволила Кайрату поговорить с детьми, а затем судья сделал мне замечание и удалил с последнего заседания, — говорит многодетная мать.

Жанар говорит, что пытается ободрить и поддержать мужа, находящегося под стражей.

— Я сказала ему: «Сколько бы лет ни дали, держи голову высоко, не показывай, даже если ты расстроен». Мы очень испугались, когда ему предъявили обвинение по статье 405 и статье 182. Потом мы сказали, что смиримся со всем, и он сказал, что не отступит от своего, — говорит Жанар.

Жанар считает, что онлайн-процесс по «делу 13» удобен для властей, чтобы скрыть нарушения.

— И следователь, и прокурор в суде выглядят неграмотными. Напротив, их допрашивают активисты и адвокаты, и доказывают, что дело возбуждено без основания. Но судья ничего из этого не принимает во внимание. О деле 13 активистов знает вся страна. После того как его заметили, они намеренно затягивают разбирательство в суде, и в то же время боятся их освободить. Сначала мы думали, что их приговорят к ограничению свободы, но потом отказались от этой мысли после заключения астанчан. Теперь не знаю. Он не сделал ничего плохого, не брался за оружие, не призывал к захвату или развалу, он лишь воспользовался своим конституционным правом, чтобы выразить свои взгляды. Мирно, — говорит жена активиста.