Во время январских событий, когда крупные города Казахстана были охвачены протестами, которые перетекли в беспорядки, в Усть-Каменогорске, центре самого восточного региона страны, оборвались жизни трех молодых людей. Близкие погибших говорят, что расследование по факту смерти не продвигается. Адвокат считает, что следственные органы не заинтересованы в установлении виновных и, вероятно, просто не желают выйти на самих себя.
На кухне в усть-каменогорской квартире сидят три женщины — Арайлым, Молдир и Нуржанар. Глядя друг другу в глаза, ведут тихую и доверительную беседу. Четыре месяца назад они ничего не знали друг о друге. Женщин разных возрастов объединило горе. В ходе январских событий погибли их близкие — сын, муж и брат.
«ПОКЛЯЛАСЬ, ЧТО НАЙДУ СТРЕЛЯВШЕГО»
Женщины беседуют дома у Арайлым Сагатбаевой. Она лишилась надежды и опоры. Хозяйка квартиры держит в руках большую фотографию сына, на которой он запечатлен с женой и ребенком.
— Мой сын был очень добрым мальчиком, уважал старших, пользовался уважением среди друзей. У него был хороший характер, был милосердным человеком, умел сочувствовать людям. У него было много друзей. За все годы учебы в школе я не слышала от учителей никаких замечаний в его адрес. Он был очень воспитанным. Был гордым, дорожил своей честью.
25-летний Куаныш Кабылканов работал на титано-магниевом комбинате, подрабатывал частным извозом. Таких называют трудягами. Когда выпадало свободное время, ездил на местные базы отдыха с семьей и друзьями. Словом, вел обычную жизнь. Не был активистом, не ходил на митинги.
Вечером 5 января мы пили чай, и сын сообщил: «Мама, в восьми городах страны люди вышли на митинги. Выдвигают требования об улучшении благосостояния населения, снижении цен на продукты и газ. Мне нужно выйти на этот митинг. Если не выйду, потом не смогу смотреть людям в глаза. Я должен выразить свою гражданскую позицию». Сказав это, ушел на митинг. Я ни о чем плохом не думала. Я даже представить себе не могла, что будут стрелять по людям. Я поддержала позицию своего сына, поэтому и отпустила его спокойно. После девяти вечера я забеспокоилась, потому что сын не звонил. Я решила позвонить ему сама.
Куаныш ответил на звонок матери: «Мама, тут ситуация вышла из-под контроля. Начались беспорядки, стрельба». Он сказал, что не может в этом хаосе найти своего друга Еламана.
— Через некоторое время раздался телефонный звонок. Звонили с номера сына. Я ответила, но это был Еламан. Он сообщил, что моего сына ранили. Я обратилась к нашему соседу и добралась с ним до больницы. В больнице было много раненых. Были раненные в челюсть, руку, видела парней с переломами. В больнице стоял переполох. Я спросила о своем сыне. Мне сказали, что его увезли на операцию. Мы сидели там и молились, чтобы с ним всё было хорошо. Врач вышел и сообщил, что не смогли спасти моего сына. Так я потеряла старшего сына.
Адвокат Нурзаги Кудабаева, которая взяла дела о гибели трех человек в Усть-Каменогорске, получила заключение, в котором говорится, что смерть наступила от огнестрельного ранения.
— Согласно материалов дела, а именно заключения эксперта № 187 судебно-медицинской экспертизы, смерть Кабылканова Куаныша наступила от огнестрельного слепого пулевого ранения грудной клетки справа с повреждением внутренних органов, которое осложнилось острой массивной кровопотерей, что послужило непосредственной причиной смерти.
С тех пор Арайлым Сагатбаева ищет справедливости — хочет наказать человека, который убил ее сына. Обращалась в акимат, ездила в Алматы и Нур-Султан, записывалась на прием к президенту. В администрации президента ей сказали, что Касым-Жомарт Токаев «принимает тех, кто написал обращения еще в декабре».
Мне больно оттого, что мой сын, который ни в чем не виноват, лежит в могиле, а виновный человек, стрелявший в него, спокойно живет и находится рядом со своей семьей, — говорит мать. — После похорон сына мне приснился сон. Думаю, это был вещий сон. Во сне ко мне пришел сын и сказал, чтобы я шла искать правду. Провожая сына в последний путь, я поклялась, что найду стрелявшего в него человека и добьюсь для него наказания. Поклялась, что все получат заслуженное наказание. Не скажу, что на этом я успокоюсь. Я уверена, что добьюсь оправдания сына и приду к результату.
У Куаныша Кабылканова осталась молодая жена и годовалая дочь. Арайлым Сагатбаева переживает за будущее семьи: она тоже потеряла мужа и воспитывала детей одна и понимает, что получаемое пособие по утере кормильца в 30 тысяч тенге никак не покроет расходов на одежду, детский сад и питание. Она требует, чтобы семье оказывали материальную помощь.
— Вот такое у меня требование. Если не выполнят это требование, то пусть оживят моего сына. Президент Токаев возомнил себя богом и отдал приказ стрелять. Если он бог, то пусть оживит моего сына. Нам очень тяжело. Не одна я скорблю о смерти сына, но и все родственники. Сейчас мне тяжело смотреть на свою внучку, когда других детей из детсада забирают отцы. У нее душа будет болеть, когда почувствует в будущем отсутствие отца. Мой сын при жизни говорил: «Мама, я рос без отца, поэтому никогда не оставлю свою дочь». Говорил, что вырастит ее так, чтобы она ни в чём не нуждалась.
ЗАРЫЛИ ПОД ЗЕМЛЮ, И ЛАДНО?»
Нуржанар Журтбаева потеряла брата. 26-летний Жолжарых Есенжолулы работал в хлебопекарне в селе Бозанбай, у него было небольшое хозяйство. Вдова осталась с ребенком на руках, которому на момент смерти отца не исполнилось и года. Пожилая мать Жолжарыха убита горем. Вся семья тяжело переживает утрату.
— Он был очень добрым. Никому не вредил. Никогда ни у кого ничего не крал. Очень умным был, — рассказывает сестра. — Никогда не требовал, чтобы кто-то наверху создал для него условия и что-то сделал для него. Потому что сам заботился о себе. Был благодарен родителям за то, что вырастили его, подняли на ноги. А дальше он уже сам работал. И я такая же. У нас вся семья такая. Мы не ждем помощи от государства. Сами работаем. Он рано вставал, хорошо работал. Был очень трудолюбивым, старательным. Не обманывал, не воровал и не ломал ничего. Был очень хорошим парнем. Он развозил хлеб в селе, работал в пекарне с утра до вечера. Помогал односельчанам.
В январе Жолжарых, как и тысячи других людей, вышел на митинг. В 6 часов вечера, после того как ему позвонили друзья, он выехал из Бозанбая в Усть-Каменогорск. Предупредил жену, что скоро вернется. В 8 часов вечера он позвонил ей и сообщил, что доехал.
Проживающая в Усть-Каменогорске Нуржанар Журтбаева и не подозревала, что ее брат пошел на митинг. Узнала она об этом, когда ночью ей позвонили и попросили приехать в больницу.
— Мне позвонили, сказали, что нужны родственники Жолжарыха. Я спросила: «Зачем? Он ведь в селе был. Что-то случилось?» Там сказали, что сообщат, когда придем. Мы пришли с мужем в больницу. В больнице нам говорят данные: 1995 года рождения, родился 31-го числа 12-го месяца, на руке серебряное обручальное кольцо. И потом сказали: «Мы потеряли этого парня». Спрашивала у врачей, был ли он жив, когда доставили. Они ответили, что был жив, но спасти его не смогли. Его привезли на незнакомой легковой машине. Завезли его, но спасти не удалось. Я не могла поверить. Мне казалось это неправдой.
Адвокат Нурзаги Кудабаева говорит, что, согласно судебно-медицинской экспертизе, Жолжарых Есенжолулы получил сквозное огнестрельное ранение грудной клетки. Выстрел вызвал повреждение ткани правого легкого, полный разрыв подключичной артерии и перелом двух ребер.
Нуржанар Журтбаева утверждает, что семье до сих пор не отдали вещи и телефон брата, следствие не отвечает на вопросы.
— Однажды следователь сказал, что едет в командировку. Ладно. Второй раз сказал, что идет в прокуратуру. Ладно. В третий раз позвонила, он сказал, что занят. Нельзя же так. Я бы поняла, если бы в Усть-Каменогорске было много погибших. Но всего трое погибших. Четыре месяца прошло. Что они делают?
Сестра погибшего хочет надеяться, что справедливость восторжествует и стрелявший будет найден.
— Человек ведь не животное, чтобы убить его и ходить после этого как ни в чем не бывало. Зарыли под землю, и ладно? За всё должен быть ответ. Пусть стрелявшие ответят, пусть накажут этих людей. Пусть они поймут, каково это — убить человека и быть наказанным, — говорит Нуржанар.
Она знает, что ее брат не был террористом, не состоял в каких-либо группировках.
— Всё они сами сделали. Те, кто наверху. Никто простому народу оружие в руки не вложил и стрелять не приказал. Полицейские сами стреляли, не могут эту правду признать. Если всё сваливать на простой народ, постоянно его дергать, то он завтра будет жить в страхе. Какого из моих детей заберут завтра? Как мы будем жить в независимом суверенном Казахстане, постоянно трясясь за себя?
«ВСЁ ВРЕМЯ СПРАШИВАЕТ, ГДЕ ПАПА»
Молдир Калиаскаровой 27 лет, десять из которых она состояла в браке. Муж — 30-летний Айдос Алдашов — погиб в январе. Она осталась с двумя детьми.
— 5 января я, как обычно, пришла с работы, он сидел дома с детьми, приготовил еду, потом около семи часов позвонил его друг и сказал, что ко дворцу идет много людей. Муж сказал, что сходит, посмотрит, что происходит. Он вышел, потом отключили сеть. В 9 часов он уже был ранен. Его отвезли в больницу. В 10 часов вечера он умер. На следующий день я пришла в морг.
Молдир Калиаскарова говорит, что отпускала мужа с легким сердцем: «Они с другом пошли, им было интересно, что происходит». На митинге Айдос Алдашов пробыл не больше часа.
По данным адвоката Нурзаги Кудабаевой, Айдос Алдашов погиб от огнестрельного ранения.
— Смерть наступила в результате сквозного одиночного огнестрельного пулевого ранения поясничной области с повреждением костей таза и поясничного позвонка, без повреждения спинного мозга, которое привело к внутреннему кровотечению.
Молдир Калиаскарова рассказывает, что поженились они рано. Муж ради содержания семьи бросил вуз, в котором хотел получить специальность учителя физической культуры. Чтобы поддерживать семью, работал, как говорит Молдир, «то тут, то там», сидел с детьми.
— Мне так обидно. Мы десять лет вместе жили. У нас двое детей — одному семь, другому десять. Им тоже нелегко без отца. Старший еще понимает, но не полностью, а младший всё время спрашивает, где папа. Когда я говорю, что он на небе, он спрашивает, когда он вернется, почему он не приходит.
Сейчас семья получает пособие по потере кормильца — 53 тысячи тенге. Как на них прожить, мать не знает.
— Никто не предлагал помощи, не звонили. Не спросят даже, как дела. Мы сами в акимат не ходили, но там же знают, кого убили, три человека по Усть-Каменогорску.
Как проходит следствие, Молдир не в курсе. Ей лишь сообщили, что проводится экспертиза.
— Мне важно найти человека, который стрелял. Он забрал жизнь человека, кормильца. Я хочу справедливости. Кто причастен, пусть получит наказание.
СЛЕДОВАТЕЛИ НЕ ХОТЯТ ВЫЙТИ НА САМИХ СЕБЯ?
Адвокат Нурзаги Кудабаева, которая ведет эти дела по поручению общественного фонда Qantar, говорит, что пуля была извлечена только из тела Куаныша Кабылканова — от пистолета Макарова. В телах Айдоса Алдашова и Жолжарыха Есенжолулы пуль не было, они прошли навылет.
Адвокат приводит хронологию событий вечера 5 января: по ее данным, приказ стрелять был отдан после 20 часов, отправленным на подавление беспорядков сотрудникам полиции раздали оружие, на руках у них было 11 пистолетов Макарова, к которым выдали 176 пуль, 74 из них они выпустили. Алдашов, Есенжолулы и Кабылканов поступили в больницу в состоянии клинической смерти после 21 часа.
— С того самого момента, как я приступила к этим делам, меня беспокоит вопрос, насколько тщательно и объективно ведет расследование департамент полиции Восточно-Казахстанской области. Люди погибли от пуль полицейских, отправленных на подавление беспорядков. О какой объективности может идти речь, если полиция Восточно-Казахстанской области расследует дела против своих коллег? Я пыталась донести это до прокуратуры, но мне не удалось. Там мне сказали: «Вы докажите, что стреляли полицейские», — говорит адвокат.
Кудабаева считает, что прокуроры «закрывают глаза» на обстоятельства дела. Она полагает, что силовые органы не заинтересованы во всестороннем расследовании:
— Я просила следователя установить, кто отдал приказ стрелять. Чтобы это определить, нужно допросить начальника департамента полиции. Как рядовой следователь будет допрашивать начальника? Противоречия бросаются в глаза, прокуратура проявляет халатность. Из-за этого бездействия невозможно добиться справедливости.
Нурзаги Кудабаева направила также письмо в управление здравоохранения области, запросив информацию о том, в каком состоянии были доставлены Кабылканов, Алдашов и Есенжолулы, кто их привез, какие реанимационные мероприятия проводились. Ей не ответили. Она убеждена в том, что власти сами чинят препятствия объективному расследованию дела. Спустя четыре месяца после смерти трех молодых людей подозреваемых нет.
Азаттык направил в департамент полиции Восточно-Казахстанской области запрос, задав вопросы о расследовании трех смертей в январских событиях. Ответ не поступил.
Адвокат Данияр Канафин, который координирует работу коллег в фонде Qantar (создан общественниками и финансируется казахстанскими бизнесменами), отмечает, что дела, возбужденные по следам январских событий, «волокитятся», на свои запросы в государственные органы защитники получают формальные, неполные и неточные ответы.
В международной правозащитной организации Human Rights Watch в начале мая заявили, что, вопреки обещаниям Казахстана расследовать кровопролитие в январе, пострадавшие сталкиваются с несправедливостью. «Уголовные расследования убийств не являются ни прозрачными, ни своевременными», — написал Хью Уильямсон, директор HRW по Европе и Центральной Азии.
Организация HRW призвала власти Казахстана создать независимый орган с участием национальных и международных экспертов для проведения расследования и подтверждения приверженности страны своим международным обязательствам в области прав человека. Официальный Нур-Султан на этот призыв не отреагировал. Ранее он отверг предложения провести международное расследование январских событий, унесших, по официальным данным, 238 жизней.
Хадиша Акаева радио Азаттык
