Вкратце: да, но публично, в крайних случаях, как можно меньше. А некоторые права – совсем нельзя
Рустам Кыпшакбаев, эксперт по правам человека, региональный координатор для Центральной Азии, Женевский центр по гражданским и политическим правам, специально для Vласти
Впервые в истории независимого Казахстана на всей территории республики действует чрезвычайное положение. Как и многие другие страны мира, вслед за меняющейся ситуацией государство вводит все новые ограничения прав человека в целях предупреждения распространения эпидемии COVID-19 по стране. Уже ограничены, как минимум, свобода передвижения, свобода мирных собраний и право на семейную жизнь, существенно затронуты права на охрану здоровья, образование, достаточный жизненный уровень, труд, и на свободу слова.
Прежде чем ответить на этот вопрос, нужно отметить, что в современном мире от ответственного государства ожидается, что оно принимает решение отступить от выполнения своих обязательств в сфере прав человека не просто так, а исключительно в таких обстоятельствах, которые делают невозможным их (обязательств) выполнение в полной мере. Современное государство существует в конечном счете для того, чтобы обеспечивать и защищать права человека, а чрезвычайное положение – это как раз ситуация, в которой государство временно не в силах обеспечивать какие-то права человека. Однако над этим временным бессилием всегда должны маячить два принципа: стремление государства как можно скорее вернуться к нормальной ситуации и введение чрезвычайных мер в силу необходимости, а не возможности.
Именно поэтому в международном праве, включая основные договоры в сфере прав человека, достаточно жестко оговариваются правила, в рамках которых государства могут отступать от своих обязательств. Эти правила называют оговорками об отступлении (derogation clauses). Эти правила глубоко рациональны и исходят из понимания того, что государство искреннее желает как можно раньше снова начать соблюдать права человека, устранив препятствия, мешающие этому. Соответственно, ограничения эти должны быть точечными и обоснованными. Если, к примеру, в каком-то регионе одной страны произошло наводнение, то в затронутой зоне имеет смысл на какое-то короткое время ограничить мирные собрания, но это не повод запретить профсоюзы во всей стране.
Казахстан является участником юридически обязательного Международного пакта о гражданских и политических правах, который гарантирует значительную часть перечисленных прав человека. Статья 4 Пакта прямо оговаривает возможность введения государствами чрезвычайного положения. Государства, согласно этой статье, могут отступать от своих обязательств в области прав человека, если “жизнь нации находится под угрозой”, однако такие чрезвычайные меры должны быть соразмерны “остроте положения”. Пакт также запрещает такие меры, которые “являются несовместимыми с их другими обязательствами по международному праву и влекут за собой дискриминации исключительно на основе расы, цвета кожи, пола, языка, религии или социального происхождения”. Эта же статья Пакта оговаривает, что государство, использующее право отступления, “должно немедленно информировать другие Государства, участвующие в настоящем Пакте, через посредство Генерального секретаря ООН о положениях, от которых оно отступило, и о причинах, побудивших к такому решению”.
То есть государство может вводить чрезвычайные меры, но:
1) государство должно удостовериться, что введение чрезвычайного положения необходимо, то есть нет никаких альтернатив, кроме как ввести чрезвычайные меры, в ситуации, когда “жизнь нации” под угрозой;
2) государство должно минимизировать воздействие принимаемых им в рамках чрезвычайного положения мер на права человека;
3) вводимые ограничения должны быть необходимы, пропорциональны и недискриминационны, то есть государство не может вводить абы какие ограничения – напротив, каждое ограничение или отступление от обязательства должно быть прямо связано с невозможностью государства обеспечить это соответствующее право в данных условиях, не должно превышать необходимых пределов и не должно порождать дискриминацию;
4) и, как бы не хотелось, есть такие права, которые нельзя нарушить ни при каких обстоятельствах, в том числе во время чрезвычайного положения: это включает в себя право на жизнь, запрет геноцида, пыток, рабства и внесудебных казней;
5) наконец, все меры должны быть публичными – то есть быть известными населению.
Естественно, государство не может ограничить вообще все гражданские права только потому, что в одном городе случилось землетрясение – государство должно обосновать, почему то или иное право ограничено и почему именно в таком объеме и на данной территории. Причем на “почему” ответ должен заключаться в реализации жизненных интересов общества. И, очевидно, эти отступления от прав не могут продолжаться необоснованно долго (в Египте, например режим ЧП так продержался 31 год – с 1981-го по 2012-й).
В сегодняшней ситуации в Казахстане, полагаю как правозащитник, государство вероятно использует чрезвычайные меры в силу того, что пандемия создает такие условия, в которых при нормальном функционировании общества государство не может обеспечить права на жизнь и охрану здоровья. Отсюда ограничение передвижения и публичных собраний. Однако государство также должно осознавать свою обязанность принять меры к тому, что минимизировать и последствия применения чрезвычайных мер. Речь в том числе об ограничениях, приведших к потере доходов граждан.
Верховный комиссар ООН по правам человека в связи с пандемией уже призвала государства проявить готовность к реагированию на последствия вводимых ими мер для экономически уязвимых людей и семей. Это, можно предполагать, не только люди, не имеющие накоплений, но и люди с инвалидностью, пожилые, люди, чьи жизнь или здоровье зависят от своевременного обеспечения лекарствами, в том числе живущие с ВИЧ. Государству следует уже сейчас иметь понятные стратегии в отношении защиты таких людей.
В ходе нынешней пандемии эксперты Совета ООН по правам человека уже выразили озабоченность тем, что некоторые правительства могут использовать сложившиеся чрезвычайные условия для того, чтобы подавить несогласие или преследовать активистов и правозащитников. Такие действия являются злоупотреблением правом государства использовать чрезвычайные полномочия, в том числе когда такие активисты, без ущерба легитимным чрезвычайным мерам, способствуют открытости этих самых мер.
Вводимые меры создают прецедент, к опыту которого будут прибегать при возможных аналогичных ситуациях в будущем. Тем более важно, чтобы ограничения, связанные с пандемией, соответствовали нормам международного права и не приводили к необоснованному нарушению или ограничению прав человека. Благо, что в этой ситуации оказался весь мир и есть пространство для обмена опыта, а в том же международном праве есть комплекс норм и принципов, которые могут послужить руководством для государства при введении и реализации чрезвычайных полномочий.
