Репортер Азаттыка взяла интервью у 47-летнего активиста Макса Бокаева, отбывающего наказание в учреждении УГ-157/9. Он был арестован после участия в земельном митинге в Атырау в апреле 2016 года, а позже приговорен к пяти годам лишения свободы.
КОРОНАВИРУС В ТЮРЬМЕ И ПОСЫЛКИ
Азаттык: Этим летом у вас диагностировали коронавирус. Как вы сейчас себя чувствуете? У вас есть жалобы? Вы лечились в тюрьме? Достаточно ли было лекарств?
Макс Бокаев: 26 июня в Актобе у меня внезапно ухудшилось состояние здоровья. У меня была пневмония. Я читал и знал о симптомах коронавируса. На пятые сутки потерял обоняние. Мне сразу же назначили антибиотики. Я сказал другим осуждённым, чтобы не верили в такие «диагнозы», как «умер от сердечного приступа», так же как и «выпал с верхнего этажа». Я говорил о том, что каждый должен заботиться о своем здоровье. Мы потребовали от администрации немедленно продезинфицировать «зону».
Я не могу сказать, что потерял здоровье в тюрьме. Известно — тут скрывать нечего, — что некоторых бьют. Например, Владимира Козлова подвергали избиениям. Но меня не трогали, думаю, что это связано с тем, что я находился на контроле у международных организаций и правозащитников. Однако в Петропавловске было очень холодно. У меня болит поясница, и я всегда ношу пояс. Как я уже говорил, я отказывался выходить на улицу при минус 26, маршировать, делать упражнения и выполнять наряд. Несмотря на это, я простудился. С 40 лет я часто проверял состояние своего здоровья и выявил хронические заболевания. Они никуда не исчезли.
Азаттык: Как вы поддерживаете связь с людьми вне тюрьмы? От кого вы получаете корреспонденцию? Есть ли какие-либо ограничения в этом отношении со стороны администрации тюрьмы?
Макс Бокаев: Ограничений нет, корреспонденция поступает. Но я не могу всем ответить. Позже, когда выйду на свободу, отвечу каждому лично. Но почта идет слишком долго. Одна только газета идет 19 дней. В наше время это уже слишком. Я попросил правозащитников проследить за этим. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить Евгения Жовтиса, Бакытжан Торегожину, Зауреш Батталову и других правозащитников и международные организации за поддержку.
«ЭКСТРЕМИСТЫ», «ПОСРЕДНИКИ» ОТ ВЛАСТИ, ОППОЗИЦИЯ
Азаттык: После земельного митинга в Атырау в апреле 2016 года вам и Талгату Аяну были предъявлены обвинения в «попытке захвата власти» и «попытке насильственного изменения конституционного строя». Известно, что позже власти включили ваши имена в список «организаций и лиц, причастных к финансированию терроризма и экстремизма». Правозащитники говорят, что число активистов, преследуемых за «экстремизм», в стране за последние годы увеличилось. Почему растет количество граждан и организаций, уличенных в «экстремизме»?
Макс Бокаев: Я не удивлен. Навесить ярлык «экстремист» на любого, кто выражает личное мнение, — самый простой способ борьбы с обществом. В тюрьме Атырау содержится большое количество осуждённых по статье 174 («Разжигание социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни»), то есть из-за их религиозных убеждений. Но у них низкая религиозная грамотность, нет глубоких познаний в законах шариата. Пять из шести заключенных в нашем бараке читают намаз. Тюрьма ведь — это большой стресс, и каждый ищет способы бороться с ним.
Многие заключенные не то что политически, а просто безграмотны. Бывают случаи, когда не знают, как написать заявление, или их письменные заявления не попадают адресату, они выражают протест, зашивая себе рот или нанося другие телесные увечья. Пока я находился в одиночной камере в тюрьме строгого режима, в соседней камере сидел молодой человек. Он всегда стучал в дверь и кричал: «Вытащите меня!»
Находясь в тюрьме на севере, заметил, что большинство заключенных из неполных семей или сироты. У них есть свои комплексы. Когда мы говорили с молодым человеком из соседней камеры, он рассказал, что тоже вырос без отца. В детстве он с друзьями ходил на кладбище, и однажды те заперли его там. С тех пор он боится замкнутого пространства, у него клаустрофобия. Я пытался объяснить ему, что эти страхи мешают ему, что он может их преодолеть. Кажется, он понял.
Азаттык: Вы находитесь в тюрьме, но продолжаете открыто критиковать власть. Не испытываете ли давления из-за этого со стороны тюремной администрации?
Макс Бокаев: Да, я говорю открыто. Я всегда так говорил, еще до того, как попал в тюрьму. Бывает, что делают замечания. Помимо посредников от властей есть сотрудники комитета национальной безопасности. Но они в атыраускую тюрьму еще не приезжали. Приезжали в Петропавловск и Актобе, когда я там находился. Я это тоже не скрываю. Приезжали советники президента Марат Искаков и Руслан Садыков. Все говорят одно и то же: «Мы позволим смягчить наказание, но вы не будете вмешиваться в политику, а будете заниматься такими вопросами, например, как экология». Если это так, то почему я сижу в тюрьме пять лет? Разве я сел не за то, что высказывал свое мнение?
Азаттык: Как вы оцениваете текущую ситуацию на политической арене Казахстана и действия властей в этом отношении? Остались ли оппозиционные силы, способные мобилизовать население? Есть ли общая цель, которая их объединяет? Есть ли организация, движение или партия, привлекающие ваше внимание?
Макс Бокаев: Власть имущие, конечно, не хотят терять власть. Поэтому они препятствуют любому пробуждению общества, объединению людей, и они не прекратят это делать. Например, сменили президента и миру объявили о новом президенте. Но кто такой нынешний президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев? Вы помните, как он выступил против «младотюрков» в начале 2000-х и сказал тогдашнему президенту Нурсултану Назарбаеву: «Либо они, либо я»? Это ответ на вопрос, кто такой Токаев.
Я в курсе ситуации в Казахстане. Смотрю новости по телевизору, слушаю радио, читаю газету «ДАТ». Что заставило белорусский народ сплотиться и протестовать? Площадь этой страны такая же, как в Актюбинской области. А у казахстанцев — менталитет. Например, большинство заключенных в тюрьме Атырау — из Атырауской и Мангистауской областей. После событий в 2011 году в Жанаозене парни, кажется, рады тому, что будут получать зарплату за работу на открывающихся в городе предприятиях. Говорят же, «ничто так не развращает, как небольшая стабильная зарплата». Другого объяснения нет. И я поддерживаю движения, организации и партии, которые стремятся к демократии.
О НОВЫХ ПАРТИЯХ, ВЫБОРАХ
Азаттык: Вы выразили поддержку Демократической партии, которую стремится создать группа казахстанских активистов. Вы состоите в какой-нибудь партии?
Макс Бокаев: Когда мне рассказали о Демократической партии, я поддержал ее. Но сначала я попросил прислать программу. Прочитав, я высказал свое мнение. На мой взгляд, Казахстан должен сначала стремиться к нейтралитету, а затем добиться экономической независимости каждого региона. Сейчас не регистрируют Демократическую партию и партию «Хак» Тогжан Кожалиевой. Я поддержу любую партию или движение, которые стремятся изменить режим. В свое время я участвовал в регистрации партий «Ак жол» и «Алга», собирал подписи. Я также собрал подписи своих родственников за партию «Алга». Поэтому я окажу всяческую поддержку Демократической партии в деле ее регистрации. Только время покажет, стану я ее членом или нет.
Азаттык: Некоторые критики власти Казахстана призвали к полному бойкоту парламентских выборов 10 января и призвали людей выйти на улицы, другие говорят, что следует голосовать за любую партию, кроме правящей партии «Нур Отан». Что вы думаете об этих выборах? Возможно ли проведение демократических выборов в Казахстане? Как вы думаете, что должно сделать общество, чтобы выборы были справедливыми и прозрачными?
Макс Бокаев: Есть люди, которые говорят: «А я знал, что так будет». Так и со мной было во время прошлогодних президентских выборов, когда баллотировался Амиржан Косанов. (Смеется.) Я тоже знал, что так и будет. Теперь приближаются парламентские выборы. Мне известно, что осталось пять партий. Но я ничего не жду. Например, в Америке прошли очередные президентские выборы. Я читал, что во время одного из своих предвыборных выступлений Дональд Трамп сказал о своем сопернике Джо Байдене, что он был вице-президентом во время президентства Барака Обамы и что он тогда ничего не сделал, мол, что он может сделать сейчас. Мои родственники привозят в тюрьму такие издания, как Financial Times на английском языке. Токаев — президент, но чего от него ждать? Он ведь тоже ничего не добился, находясь 30 лет рядом с Назарбаевым. Когда власть Назарбаева будет полностью свергнута, мы сможем увидеть, как некоторые деятели оппозиции и бизнесмены станут друзьями.
Азаттык: Когда истекает срок вашего наказания? Согласно приговору, вам запрещается заниматься общественной и политической деятельностью на срок до трех лет. Чем вы собираетесь заниматься в это время? Каковы ваши планы?
Макс Бокаев: Срок наказания заканчивается 15 февраля. В январе должен состояться суд по рассмотрению контрольного дела. Об этом я дополнительно сообщу. Хотя мне не разрешено заниматься общественной и политической деятельностью, я имею право выражать свое личное мнение и не откажусь от него. Поэтому в день выхода из тюрьмы я сразу пойду на площадь Исатая и Махамбета (место проведения земельного митинга в Атырау 24 апреля 2016 года. — Ред.). Хочу еще раз заявить, что выборы были несправедливыми, и мы должны хотя бы провести повторные выборы, как в Кыргызстане. Дальнейшее покажет время. Если посадят, то посадят. Мы не должны отказываться от своих взглядов и выражения собственного мнения.
Сания Тойкен
